Снаружи концертного зала Джем помнит, как раздал последнюю пару билетов для прессы: «Когда у меня было полностью распроданное шоу, как в Hammersmith Odeon, я всегда оставался снаружи, вручая билеты для прессы различным журналистам и другим гостям. К тому времени как группа вышла, раздача заканчивалась. Но, конечно, каждый раз находилась парочка людей, которая не появлялась, и я терпеть не мог оставаться с этими билетами, которые были никому не нужны. Итак, когда группа начала выступление, я увидел снаружи этих всхлипывающих девчонок. Им было примерно по четырнадцать лет, и я спросил, что случилось, а они ответили, что у них не было билетов и они не могли себе позволить купить у спекулянтов, потому что те просили свою стандартную заоблачную цену. Тогда я сказал: не переживайте, вот, держите, и отдал им последние два билета. После чего помню, как они повалили меня на землю и задушили поцелуями! Потом они побежали в зал. Это был трогательный момент».
После концерта группа провела больше часа, сидя за сколоченными столами, установленными в коридоре за кулисами, раздавая автографы и разговаривая с фанатами. Затем Ларс решил пригласить гостей группы в дом Питера Менша на Варвик-авеню, где он провел ночь. Крашер Джоул говорит: «Я помню, как меня затолкали в машину с Ларсом и, возможно, Джеймсом и повезли в это роскошное место где-то недалеко от Холланд-парка, я думаю, где у Менша был дом и где нас встретила его жена Сью, абсолютно потрясающая женщина. Это было удивительное место: стены завешаны золотыми пластинками, на одной из тех улиц, которые постоянно патрулируют полицейские». Малкольм Доум, который тоже был там, помнит ту вечеринку у Менша, «которая продлилась всего пару часов», а потом Джеймс, Кирк и Клифф вернулись в отель Columbia, где к ним присоединились последние отбившиеся от стаи, и они все вместе гуляли почти до самого рассвета.
К счастью, у них впереди была пара выходных – достаточно времени, чтобы прийти в себя после похмелья, если, конечно, они переставали пить на достаточный срок, чтобы оно вообще наступало. Это были времена вечеринок, для всех кроме Клиффа, предпочитавшего вину травку, а вот Джеймс и Ларс были настроены веселиться. Они едва ли ложились спать, когда группа погрузилась в гастрольный автобус утром вторника, чтобы переехать через паромную переправу в Швецию, где должна была начаться европейская часть тура. Только в Швеции продали 45 000 копий Master of Puppets – это огромное количество для территории с очень скромным музыкальным рынком. Их первой датой было 24 сентября, они выступали на престижной арене Olympus в Лунде. Джеймс надеялся снова надеть свою белую Gibson Explorer, но после снятия гипса запястье все еще болело и оставалось слабым. Несмотря на это, он попытался играть на втором концерте тура в Осло и почувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы сказать Джону Маршаллу, что его присутствие на сцене больше не потребуется. Следующим вечером в Solnahallen в Стокгольме Джеймс надел свою гитару с самого начала концерта, и группа играла превосходно, снова вернувшись к своему классическому составу из четырех человек, впервые с момента травмы Джеймса тремя месяцами ранее. На волне вновь приобретенной уверенности группа превзошла себя, Клифф, в частности, достиг новых высот, добавив странную, но на удивление трогательную версию The Star Spangled Banner к своему стандартному бас-соло, и публика и остальная часть группы разинули рты, пока он тряс хайром по всей сцене, размахивая правой рукой. Он жаловался на боль в спине, возникающую из-за его непринужденного стиля игры, но это было совершенно незаметно по его выступлению.
В ту ночь они не останавливались в отеле. Следующее шоу было в Копенгагене, который стал «домом вдали от дома» для Metallica, особенно для Ларса, и они хотели немного отдохнуть там после шоу. Поэтому они погрузились в автобус сразу после автограф-сессии в Solnahallen, все еще покрытые потом, с полотенцами на шее, чтобы не замерзнуть. В Скандинавии лето уже закончилось, и хотя днем было все еще тепло, ночи становились холоднее и темнее. Впереди было долгое путешествие, и водители торопились, чтобы их караван тронулся в путь: два гастрольных автобуса – главный автобус, в котором размещалась группа, Бобби (менеджер по туру) и команда по музыкальному оборудованию; и второй автобус с технической командой; третьим ехал грузовик с оборудованием. Поездка включала несколько второстепенных дорог через холмистую сельскую местность. Автобус с группой выехал первым, и большинство его пассажиров решило посмотреть видео, выпить и покурить, пока адреналин от концерта наконец не утих. У них была получасовая остановка в Эдесхёге, но к двум часам ночи практически все уже спали на своих койках.
Автобус был тесный, некомфортный – традиционный английский туристический автобус, принадлежавший Len Wright Travel и перестроенный в спальный вагон. Его задние сиденья были сняты и заменены на восемь фанерных кроватей, поверх которых положили тонкие черные вспененные матрасы. «У нас правда был очень плохой автобус», – вспоминал позже Кирк. Некоторые койки были удобнее других. Но Джонни Маршалл, например, не мог уместить свое тело ростом шесть футов и семь дюймов ни на одну из них. Кирк и Клифф снимали колоду, чтобы разыграть более комфортное место у окна, и в тот раз Клифф выиграл, вытянув туза пик. Они с Джеймсом последними завалились спать, Джеймс, сраженный водкой, а Клифф – косяком с марихуаной. Их кровати находились рядом, в хвосте автобуса, и они оба уже задремали в абсолютной тишине ночи, когда автобус начал сползать с дороги.
Необходимо признать, то, что случилось дальше, до сих пор остается до конца неизвестным. По меньшей мере это касается личности водителя. Никто из тех людей, с которыми я разговаривал и кто был в автобусе, включая гастрольного менеджера Бобби Шнайдера, кажется, не помнит его имени – или, возможно, не сообщает его по каким-то причинам. По прошествии четверти века никто из шведской полиции или местной прессы не сохранил записи (или, по крайней мере, того, что они готовы обнародовать) о его персональных данных. Что доподлинно известно, так это то, что они ехали на юг между развязками 82 и 83 шоссе Е4 и были примерно в двух милях к северу от Юнгбю, когда это произошло. Оцепеневший водитель отчаянно пытался вытащить автобус обратно на двухполосное шоссе, колеса уже вибрировали, когда он ушел в занос. И, в конце концов, автобус опрокинулся на боковую сторону.
Первое, что помнит Джеймс Хэтфилд, что его разбудил горячий кофе, который полился на него из перевернувшейся кофеварки. Крики и вопли вырвали Кирка Хэмметта из его сна; Джона Маршалла известила острая боль в спине, когда его большое, съежившееся тело было выброшено из тесной койки. Тело Ларса Ульриха среагировало раньше, чем разум; чистый адреналин толкнул его через ближайший проем наружу, и, не ощущая боли в сломанном пальце, он побежал по дороге, пока не пришел в себя, не остановился и не похромал обратно.
Джон Маршалл высвободился из перевернутого автобуса и теперь сидел на траве, трясясь от холода в одном нижнем белье. В автобусе он слышал звук, похожий на проточную воду, и в ужасе подумал, что автобус упал в реку: «Но это был всего лишь шум двигателя, который продолжал работать». Водитель тоже был там, он носился по дороге, крича и вопя, в полной истерике. Он был первым человеком, которого увидел Джеймс, когда выпрыгнул из заднего запасного выхода, «придя в бешенство». Вторым человеком, которого он увидел, был Клифф: его тощие белые ноги торчали из-под автобуса. Джеймс не мог поверить в то, что видел, эта сцена, полная ужаса, никак не укладывалась у него в голове. В этой аварии Клиффа выбросило в окно, которое разбилось, оставив его наполовину внутри, наполовину снаружи, и автобус упал на бок, придавив голову и верхнюю часть тела. Джеймс подбежал, пытаясь освободить Клиффа. Безрезультатно. Клифф не двигался. И тогда он начал осознавать произошедшее. Разговаривая с Rolling Stone семь лет спустя, шок был все еще ощутим: «Я видел его мертвым. Это было на самом деле ужасно». Когда водитель автобуса попытался выдернуть из-под Клиффа одеяло, замотанное вокруг его тела, чтобы отдать его одному из парней, которые тряслись от холода, Джеймс сорвался с катушек и закричал: «Даже не думай делать этого, мать твою!» Он «уже хотел прибить этого парня», – сказал он. Кирк с синяком под глазом, всхлипывая, тоже начал орать на водителя. «Что ты наделал? Что ты наделал?» И внезапно все начали говорить и кричать одновременно. Джеймс вспоминает, что водитель говорил, что автобус наехал на ледяную корку, и он потом «шел несколько километров» в одних носках и белье, пытаясь найти этот гололед. Солнце еще не встало, но уже было не так темно, и видимость была хорошая. Но льда не было. В этот момент «Я хотел убить этого парня. Я собирался прикончить его прямо там». Тем временем гастрольный гитарный техник Айдан Мюллен и барабанный техник Ларса, Флемминг Ларсен, все еще были заточены в опрокинутом автобусе, погребены под завалами хрупких сломанных коек, а Бобби Шнайдер, который еще не знал о том, что сломал ключицу, яростно пытался освободить их. «У Айдана одеяло было обернуто вокруг лица, он был в шоке, в совершенно бредовом состоянии, – говорит Бобби. – Помню, как я успокаивал его, стягивал с него одеяло, и наконец ему удалось выбраться». Флеммингу повезло меньше. Спасателям потребовалось почти три часа, чтобы освободить его.
