* * *
Специальный костюм для подводного плавания не раз предохранял Ихтиандра от акульих зубов, но на этот раз прочная ткань поддалась тонкому стальному рыболовному крючку. Не повезло человеку-амфибии и в том, что рана оказалась в таком неподходящем месте – под коленом, к тому же распространявшееся в воде мутное пятно крови мешало увидеть крючок.
Сразу, потянув на себя, вытащить крючок не получилось, но Ихтиандр не запаниковал – жизнь в море приучила его принимать решения быстро, пусть они и были рискованными. Опустившись на дно, он лег на спину, поднял раненую ногу, просунул кончик ножа в образовавшуюся в костюме небольшую дырку и резким движением увеличил ее. Затем, стиснув зубы, вонзил нож в область раны и, разрезая собственную плоть, все-таки поддел и вырвал крючок из ноги.
Сейчас боль для него не имела значения, главное, что он мог двигать ногой, и по первым ощущениям лезвие ножа не нанесло серьезных повреждений. Но, как и следовало ожидать, кровотечение усилилось.
Ихтиандр понял, что на этом его азартное противостояние рыболовам-спортсменам закончилось. Рану необходимо было срочно обработать и завязать, а сделать это представлялось возможным только на борту яхты «Пеламида», по направлению к которой он и поплыл. Он плыл, крутя головой по сторонам, опасаясь оказаться подцепленным на крючки других рыболовов, стараясь поменьше двигать правой ногой и оставляя за собой кровавый шлейф.
Этот шлейф и привлек рыбину, набросившуюся на пловца и вцепившуюся зубастой пастью в его раненую ногу. Ихтиандр сразу узнал ее по выпученным глазам и длиннющим клыкам, выступающим из нижней челюсти. Называлась она паяра, среди рыбаков имела прозвище рыба-вампир и славилась тем, что поедала не менее хищных, чем сама, рыбок пираний.
Несколько лет тому назад доктору Сальватору привезли по заказу трех молодых паяр, пойманных в Венесуэле в реке Ориноко. Он поместил паяр в бассейн с опресненной водой, наблюдал за их ростом, ставил различные опыты – в основном кормя более мелкой рыбешкой. Со временем одна из паяр стала отставать в росте от «подруг» и в итоге была ими же и сожрана. Затем такая же участь постигла одну из двух оставшихся хищниц. Третья же так и продолжала обитать в аквариуме, все больше и больше увеличиваясь в размерах, и вот теперь, оказавшись на свободе, напала на сына человека, который кормил ее все эти годы. Свежая кровь всегда привлекала рыбу-вампира.
Но если ее «подруги» были обречены на гибель из-за своего меньшего роста, то человек-амфибия все-таки был покрупнее, к тому же вооружен ножом, которым и воспользовался. Сначала проткнул рыбе-вампиру глаз и крутанул проникшим в голову лезвием, тем самым заставив раскрыть пасть, а затем полоснул своему несостоявшемуся убийце по брюху.
Ихтиандр расправился с кровожадной паярой, но у него самого дважды пострадавшая нога практически перестала двигаться, к тому же вокруг распространялось огромное облако крови – перемешанной человеческой и рыбьей, которое очень даже скоро могло привлечь других подводных хищников. Ихтиандру ничего не оставалось делать, как мысленно призвать на помощь дельфина Лидинга и его сородичей…
Глава 15. Паника в Ла-Платском заливе
Первый улов Кубка «Черная жемчужина», доставленный к месту взвешивания экипажем спортсменов из Японии на лодке под номером шесть, был благополучно зафиксирован на весах, установленных на пристани рядом с судейской вышкой. Уловом оказалась американская палия весом девятьсот граммов, что в глазах всех, собравшихся на пристани, было чем-то несерьезным. Тем не менее вес записали в официальный протокол соревнований, после чего арауканец Рафаэль, выполняющий обязанности помощника главного судьи, не мешкая, бросил палию обратно в море, в глубинах которого она поспешила скрыться.
У кого-то из наблюдателей возвращение рыбы в родную стихию вызвало непонимание и неодобрение, кто-то возмущенно засвистел, но эти свисты и возгласы негодования заглушили аплодисменты тех, кто был посвящен в правила турнира и полностью их поддерживал.
Как бы то ни было, но японский экипаж стал на текущее время лидером Кубка «Черная жемчужина», и это в любом случае предполагало упоминание в прессе, а журналистов, фиксировавших процесс взвешивания и отпускания рыбы, на пристани собралось предостаточно. И, судя по довольным улыбкам японских рыболовов, некоторое время позировавших перед фотокамерами, те считали, что уже не напрасно приехали в Аргентину и приняли участие в турнире.
Со стороны журналистов посыпались вопросы к остававшимся в лодке рыболовам-спортсменам – на какую именно приманку была поймана первая рыба турнира, какое при этом использовалось удилище, какая катушка, леска и тому подобное… Но спортсмены из Страны восходящего солнца, продолжая улыбаться, пообещали ответить на все вопросы после окончания турнира и поспешили отчалить от пристани, чтобы возобновить ловлю. Тем более что к месту взвешивания уловов уже спешили еще два экипажа, по всей видимости, тоже не обделенные уловами…
– Как вы думаете, Дилан, – обратилась к испанцу графиня Левашова, – эти японцы будут и дальше продолжать охотиться за мелочью или все-таки настроятся на ловлю трофеев?
– Ха-ха! Хороший вопрос, графиня! – рассмеялся Дилан Моралес и обернулся к расположившемуся на заднем сиденье кадиллака дворецкому Григорию. – А вы как думаете, что предпочтут японцы? У вас, русских, кажется, есть поговорка – синица в рукавах или журавль в небесах?
– Лучше синица в руке, чем журавль в небе, – поправил Григорий и, немного подумав, обратился к графине Левашовой: – Госпожа Ольга, вам не кажется, что со спортсменами происходит что-то странное?
– О чем вы, уважаемый Григорий? – предвосхитил ответ графини Дилан Моралес. – Идет спортивное состязание, в котором призы за победу очень даже внушительные. Все изначально немного нервничают, все хотят победить, завоевать главный приз, вот и…
– Григорий, – прервала словесный поток Моралеса графиня Левашова, – вы, как всегда, абсолютно правы. Я не все успела разглядеть в бинокль, но как-то удивительно, что соревнуются столько много знающих свое дело рыбаков и до сих пор поймано так мало рыбы…
– Не сочтите меня мистиком, госпожа Ольга, – ответил Григорий, – хотя, как вы знаете, я читаю много подобной литературы. Но создается такое впечатление, что само море противится происходящему сегодня в его на удивление спокойных водах.
– Ха-ха-ха, господин Григорий, да вы и вправду мистик! – рассмеялся Дилан Моралес. – Скажите еще, что море обладает неким разумом!
– Почему бы и нет, дон Моралес, – без тени улыбки ответил Григорий. – В море все идет своим чередом. Море хорошо хотя бы тем, что в нем нет таких войн, какие происходят на суше.
– Хм, – Дилан Моралес поправил повязку на своей голове, – да вы, господин Григорий, еще и философ! Но философия – только слова, а на практике все обычно случается по-другому…
– На практике? Ха-ха-ха! – теперь уже рассмеялся русский эмигрант. – Сегодня вы любезно предоставили нам с графиней Левашовой свой кадиллак, разукрашенный изображениями трофеев, которые вы в свое время добыли… Но что бы вы сказали, если бы обезьяна, откусившая мочку вашего уха, тоже умела рисовать и тоже хвасталась трофеями перед своими сородичами? Ха-ха-ха…
