– Вы надо мной издеваетесь?! – вскочил со своего места Дилан Моралес, но тут же сел обратно, услышав смех еще и Ольги Левашовой. – Графиня, вы тоже смеетесь над моей бедой?
– Простите, дорогой Дилан, – слегка посерьезнела Левашова, хотя улыбка продолжала витать на ее губах. – Просто мой друг нашел очень удачное, хотя, можно сказать, жестокое сравнение. Я же готова показаться еще более жестокой. Что бы вы, дорогой Дилан, сказали, если бы крокодил, откусивший голову вашему знакомому охотнику, несчастному Лукасу, тоже обладал способностью изображать свои трофеи, ну хотя бы кровью на какой-нибудь скале? У одного человека этот крокодил откусил руку, у другого – голову, у третьего, что на сегодняшний день вполне возможно, откусит кое-что между ног…
– Бог мой! – побледнел Дилан Моралес. – Графиня, что вы такое говорите? Ну и фантазии у вас!
– А вот это уже далеко не фантазии! – сообщил Григорий, прильнувший к окулярам бинокля и показывавший рукой направление, куда он смотрит.
Дилан Моралес и графиня Левашова тоже схватились за бинокли. Посмотреть было на что! В лодке под номером «14», принадлежавшей экипажу из Германии, возникла сумятица. Один из рыболовов только что подвел к борту подцепленную на крючок рыбину, его напарник подхватил ее подсачком с объемистой сеткой и не без труда переправил в лодку.
Извивавшаяся в сетке рыбина больше походила на змею: тело ее было длинное, коричнево-оливкового цвета, а часть головы и горло – ярко-оранжевые, глаза же прямо-таки светились изумрудной зеленью.
– О боже! – вырвался крик у Дилана Моралеса. – Это же угорь! Огромный электрический угорь! Он очень, очень опасен! Лучше к нему не прикасаться руками!!!
Но рыболовы из Германии не слышали его предостережений. Зрители с пристани наблюдали в бинокли и невооруженным глазом, как германцы радуются добыче, что-то кричат друг другу. В руках одного из них оказалась фотокамера, другой, растекаясь в улыбке, вытащил добычу из подсачка и собрался позировать перед объективом, но тут произошло то, от чего пытался предупредить Дилан Моралес.
Наблюдатели не знали, успел ли один рыболов сфотографировать другого, но прекрасно видели, как вдруг затрясло того, который держал в руках только что пойманный трофей. Пораженный электрическим током, падая на дно лодки, он выронил рыбу, которая извернулась всем своим длиннющим телом и ткнула головой в грудь рыболова с фотокамерой. Его тоже затрясло, до такой степени, что фотокамера выскочила из рук высоко в воздух и улетела куда-то за борт, сам же фотографирующий машинально схватился за угря и, видимо, получив еще один электрический разряд, вновь содрогнулся всем телом и тоже рухнул на дно лодки. А выскользнувший из его рук угорь благополучно переполз через борт и канул в родную стихию.
– В только что случившемся вы тоже обвините доктора Сальватора? – с усмешкой обратилась графиня Левашова к Дилану Моралесу.
– Не знаю, что и сказать, – ответил тот.
– Смотрите! – воскликнул Григорий, указывая рукой еще на одну лодку.
Вокруг нее из воды то и дело выскакивали рыбы. Они казались не очень крупными, размером немногим больше ладони, но в воздухе оказывались сразу пять или семь рыбин и не успевали упасть обратно, как из воды выпрыгивала новая стайка. Рыболовы в лодке были в растерянности, да и зрители недоумевали, что же там такое творится.
– Я наблюдала за кое-чем похожим у нас на Волге, – сказала графиня Левашова, следившая на происходящим в бинокль. – Крупный хищник не в одиночку, а стаей гоняет малька, и несчастные рыбки пытаются спастись, выпрыгивая из воды, хотя бы на некоторые мгновения.
– Но сейчас из воды выпрыгивают не такие уж маленькие рыбки, – сказал Дилан Моралес. – Вообще-то мне кажется, что это пираньи.
– В таком случае, – сказал Григорий, – не позавидовал бы я этим рыбакам, если они вдруг по нечаянности выпадут из лодки…
И словно накаркал Григорий! Лодка, за которой они наблюдали, вдруг содрогнулась, словно ее чем-то мощно ударили в днище, накренилась, из-за чего оба рыболова потеряли равновесие и вывалились за борт. До собравшихся на пристани донеслись вопли отчаяния и боли. Впрочем, длились они недолго. Барахтавшиеся в воде рыболовы пропали из вида – стая пираний сделала свое привычное дело…
Повисшую над пристанью паузу нарушили новые крики. Что-то случилось с лодкой под шестым номером, с экипажем из Японии, который раньше всех остальных предоставил судьям свой улов. Они не так далеко отплыли от пристани, где и забросили свои снасти. Хорошо было видно, как один из японцев кого-то подцепил на крючок, но трофей оказался слишком сильным и строптивым. Подводный противник буквально вырывал удилище из рук рыболова, и у того что-то случилось с катушкой. Чтобы не упустить трофей, рыболов стал наматывать леску на руку, и сначала это у него неплохо получалось, но затем рыбина решила не церемониться и рванула с такой силой, что японский спортсмен упал, хорошо хоть напарник успел его подхватить, не позволив вывалиться за борт. Но подводный соперник не остановился и потащил за собой лодку под номером шесть в открытое море с приличной скоростью.
Необходимо было срочно что-то предпринять, и тут не растерялся помощник главного судьи Рафаэль. Он крикнул дону Альваресу, что необходимо немедленно отправиться на помощь японскому экипажу на моторной лодке. Джирардо Альварес, чувствуя ответственность за происходящее, с ним согласился и вместе с Рафаэлем лично пустился в погоню за лодкой под шестым номером, которая к тому времени уже казалась точкой на горизонте.
* * *
Экипажу лодки под номером три не было дела до возникающих сумятиц среди других участников турнира. Они про них просто забыли – до такой степени увлеклись самим процессом ловли. Михаил Левашов помог оснастить Педро Зурите удилище таким же стальным поводком из гитарной струны, который поставил на свое, и теперь напарники, уверенные в надежности снастей, забрасывали приманки в разных направлениях от лодки, давали им опуститься на различную глубину, экспериментировали со скоростью проводки – словом, делали все, чтобы соблазнить-таки на поклевку какой-нибудь достойный и оригинальный трофей. Впрочем, это не мешало им вести беседу.
– И много ли вы, Мишель, – поинтересовался дон Зурита, – вы лично в своей жизни поймали щук во время ваших суровых российских зим, когда везде снег и лед, на эти самые… как их?
– Жерлицы, – подсказал Михаил.
– Да! На жерлицы с этими самыми металлическими поводками…
– К сожалению, не очень много, – ответствовал русский дворянин. – Я и рыбачил-то на жерлицы считаные разы, когда приезжал к тетушке в имение на празднование Рождества. Но однажды вот такую щучищу, – он раздвинул руки, – все-таки умудрился протащить в не очень-то большую лунку. Ощущения, скажу я вам, незабываемые!
– Хм, ну, даже не знаю…
– Конечно, не знаете, – усмехнулся Михаил, делая очередной заброс. – Да вам, должно быть, и сложновато все это понять. Но попробуйте хотя бы представить. В январе у нас в России морозы бывают за минус тридцать градусов по Цельсию. Реки, конечно же, все во льду, но все равно там, где приличное течение, бывают скрытые промоины, в которые рыбаки иногда проваливаются и тонут.
