Савинков, услышав мои слова, побледнел. Он, конечно, внутренне был готов к тому, что за все им содеянное можно лишиться жизни, но услышав от меня это, растерялся. Жить ему хотелось. Я вспомнил об операции «Синдикат-2», когда Савинков, оказавшись на территории СССР, был арестован ОГПУ. На допросах он напирал на то, что «всю жизнь работал только для народа и во имя его», а на открытом судебном процессе публично раскаялся в своих преступлениях и признал «всю свою политическую деятельность с момента Октябрьского переворота ошибкой и заблуждением».
– Вы страшный человек, Александр Васильевич, – наконец произнес он, – скажите, кто вы и откуда? Вы, словно гость из бездны, который сейчас потребует у меня продать мою бессмертную душу.
– Ну, с нечистым дел мне иметь не приходилось, – улыбнулся я, – а насчет моего нездешнего происхождения вы правы. Впрочем, давайте вернемся к нашим баранам. Борис Викторович, вы предпочтете продолжить со мной беседу или собственноручно изложите все относящееся к вашему сотрудничеству с французскими спецслужбами? И не только с французскими. Поверьте, сделав это, вы получите шанс на то, что суд учтет сей факт при вынесении вам приговора. Словом, выбор за вами…
Савинков немного помолчал, потом помассировал свой большой, с залысинами, лоб и сказал:
– Хорошо, я готов. Прошу дать мне перо и бумагу. Я напишу все, что мне известно…
22 июня 1918 года, утро.
Западный фронт недалеко от Камбре.
Группа армий «Принц Леопольд»
Лишь стрелки часов старших офицеров показали четыре утра, как тишину раннего утра разорвал грохот тысяч германских крупнокалиберных орудий и бомбометов. Не имея возможности создать две ударных артиллерийских группировки прорыва, генерал Эрих фон Фалькенхайн нашел оригинальное решение. Группировка была одна, и собирали ее со всего фронта противостояния с армиями Антанты. Но как только закончится первая фаза сражения и фронт будет прорван, большая часть этих орудий будет погружена на железнодорожные платформы и переброшена в район Реймсского выступа, где эти же пушки примут участие во второй фазе наступательной операции.
Пока же тысячи орудий, включая гигантские осадные мортиры «Большая Берта», калибром в сорок два сантиметра и со снарядами весом от девятисот шестидесяти до тысячи двухсот килограммов, долбили линии британских и французских укреплений.
Самая ожесточенная канонада гремела под обороняемым 1-й британской армией Аррасом. Именно там были сосредоточены все девять «Больших Берт» и большая часть осадных орудий, калибром в двадцать четыре, двадцать один и семнадцать сантиметров. Аррас сам по себе был важным железнодорожным узлом и ключевым пунктом британской обороны. А еще он был точкой отвлечения вражеского командования, решившего, что уж если германцы применили тут особо мощные орудия, то вот оно, направление главного удара, «новый Верден».
И это действительно был «новый Верден». К Аррасу под снаряды сверхмощных орудий потянулись британские резервы: британские, канадские, австралийские и новозеландские парни, которым суждено стать пушечным мясом. Да и на других участках фронта артподготовка была для Первой мировой войны непродолжительной – всего пять часов вместо обычных нескольких суток. Зато она была мощной, потому что на восьмидесятикилометровом фронте стреляло примерно восемь тысяч стволов калибром десять и пятнадцать сантиметров, не считая специальных осадных орудий, сосредоточенных исключительно под Аррасом. А дальше, как говорил маршал Жуков четверть века спустя, при ста орудиях на километр фронта о противнике не докладывают. Докладывают лишь о темпах продвижения вперед и запрашивают новые задачи.
Когда в девять часов утра под Камбре и Сен-Кантеном ударная артиллерийская группировка наконец прекратила огонь и в атаку поднялись германские штурмовые группы, скрытно вышедшие на исходные позиции под прикрытием артподготовки, то в районе Арраса артиллерия продолжала обрабатывать передний край противника с неослабевающей силой, словно германское командование решило разбить этот город, превратить его в пыль, стереть с лица земли. Иногда огонь орудий переносился в глубину вражеской обороны, и тогда штурмовые группы в касках, железных нагрудниках и вооруженные ручными пулеметами, огнеметами и пистолетами-пулеметами Бергмана захватывали тот или иной участок разрушенной обороны англичан.
А в небе над Аррасом свирепствовала германская авиация, на какое-то время полностью захватившая господство в воздухе. Германское командование перебросило на этот участок фронта не только «летающий цирк» барона Рихтгофена, но и другие авиационные части, которые бомбили и обстреливали из пулеметов английские ближние тылы, вели разведку и препятствовали авиации Антанты делать то же самое. Впрочем, уже к полудню препятствовать было некому, так как большая часть британских, канадских и новозеландских летчиков оказались сброшенными с небес, и германские самолеты чувствовали себя над Аррасом и его окрестностями как дома.
Так, например, во время штурмовки с воздуха подтягиваемых к Аррасу британских резервов погиб командующий 1-й британской армией генерал Дуглас Хейг, лично выехавший к месту боев в открытом кабриолете. И это был не единичный случай. Обманутое ожесточенностью сражения, мощью применяемых орудий, а также мерами, которые германское командование предприняло для дезинформации своих противников, англичане и французы действительно решили, что основной удар наносится под Аррасом, а наступательные действия под Камбре и Сен-Кантеном являются только отвлекающими маневрами.
В других же местах, лишь только германские штурмовые группы стремительным рывком преодолели расстояние, отделяющее их от вражеских окопов, и внезапно свалились на головы ошалевшим от многочасовой артподготовки французским и английским пулеметчикам, из немецких окопов поднялись густые массы одетой в фельдграу пехоты и бегом рванулись в атаку. А следом за ними готовились завести моторы панцеркампфвагены отдельных моторизованных рот, и уже седлали коней прусские, баварские и австрийские кавалеристы, собранные в два ударных подвижных кулака со всех уголков Центральных держав. Битва за Амьен или «операция Матильда» началась. Победитель должен был получить всё.
Там же, около шести часов вечера
Несколько часов ожесточенного сражения, перешедшего в кровопролитную резню, и наступающие немецкие части под Аррасом сумели продвинуться на три-пять километров и полукольцом охватить город, перерезав при этом ведущую к нему железную дорогу в районе селенья Аньи. Англичане сражались как львы, но немцы, имевшие трехкратный численный перевес и подавляющее превосходство в артиллерии и авиации, были сильнее и продолжали давить на противника по всему фронту, создавая угрозу полного окружения Арраса, а вместе с ним – и большей части сил потерявшей управление 1-й британской армии.
Под Камбре и Сен-Кантеном все было совсем по-иному. Там германским штурмовым частям и пехоте в течение первого дня операции в нескольких местах удалось продвинуться на шесть-восемь километров, полностью прорвав фронт. Раньше обычно на этом дело и кончалось, потому что германская пехота не могла наступать быстрее, чем перебрасываются по железной дороге резервы войск Антанты.
