Именно поэтому Ленин слушал Тамбовцева молча. Возражать ему, по существу, было нечего. Правда, оставались некоторые вопросы чисто теоретического свойства. Маркс, наверное, услышав их речи, перевернулся бы в гробу. Поэтому, подождав, когда Тамбовцев закончит свое выступление, Ленин поднялся со стула и сказал:
– Товарищ Тамбовцев, по существу, вы правы, но у меня есть возражения теоретического характера. Современный марксизм считает, что именно пролетариат и беднейшее крестьянство, которым нечего терять, кроме своих цепей, являются основной движущей силой революции. Вы же не будете возражать против этого постулата?
Тамбовцев пригладил свою короткую седую бородку.
– Буду, Владимир Ильич, – произнес он. – Постулатами нельзя объяснить все явления общественной и политической жизни. Классы не монолитны, к тому же границы между представителями классов часто бывают размыты. Ведь богатый крестьянин часто бывает контрреволюционней бедного конторщика или служащего, едва сводящего концы с концами. Этакого Акакия Акакиевича Башмачкина, который, однако, имеет классный чин и считается дворянином. В революциях участвуют разнородные силы, с векторами движения часто противоположной направленности. И сумма этих векторов часто дает совершенно неожиданные виражи.
Бессилие верхов, которые больше не могут управлять по-старому, создает определенный вакуум власти, в котором начинает развиваться революционный процесс, вызванный недовольством низов, которые не желают жить по-старому. Все зависит от того, насколько бессильны верхи и недовольны низы. Если второе в состоянии преодолеть сопротивление первого, то происходит революционная вспышка, в которой, как правило, низы сносят верхи и из своей среды выдвигают новых представителей власти. Или, как это было в феврале прошлого года, верхи частично оказались снесены недовольством низов, а та часть, которая уцелела, мимикрировала под революционеров с помощью псевдореволюционной символики и фразеологии.
И что в результате получилось? Сапоги всмятку. Россия оказалась на развилке истории. Она могла скатиться до положения второстепенной полуколониальной (а то и чисто колониальной) державы, управляемой компрадорами, воюющими друг с другом. Ну, что-то вроде нынешнего Китая, который делят на сферы влияния все кому не лень.
Второй вариант – установление железной диктатуры, которая остановит распад государственности и направит высвобожденную энергию масс на переустройство России на совершенно других социальных принципах. К счастью, и в нашей, и в вашей истории все произошло по второму варианту.
В этом варианте не будет Гражданской войны. Это, пожалуй, самое существенное достижение советской власти. Экономика с трудом, но восстанавливается, золотой запас, часть которого уплыла за океан, все же наличествует, территория государства сохранена и неделима, армия, флот и Красная гвардия достаточно сильны, чтобы решать все стоящие перед ними задачи. К тому же вернувшиеся с войны мужики не палят друг в друга из обрезов, а убирают первый послереволюционный урожай. А сие означает, что страна будет с хлебом, и городам не угрожает голод, потому что удалось наладить товарообмен между городом и деревней.
Ленин молча выслушал монолог Тамбовцева, развел руками и печально сказал:
– Все это так, товарищ Тамбовцев, но все же это мало похоже на классический марксизм.
– Марксизм, – произнес Сталин, пыхнув папиросой, – это не догма, а руководство к действию. К тому же товарищи Маркс и Энгельс не совершили на протяжении своей жизни ни одной революции и ни разу на практике не строили социализм. «Тэмпора мутантур эт нос мутамурин иллис» – времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Древние правы – то, что считалось само собой разумеющимся во второй половине XIX века, уже в начале ХХ века становится архаизмом. Мы читали в книгах по истории партии, как менялась ее стратегия и тактика в зависимости от обстановки. Поэтому надо хорошенечко все обдумать с учетом опыта наших потомков и подготовить отчетный доклад на VIII съезде
[14] нашей партии как отчетный доклад исполнительного бюро. Разумеется, без упоминания о том, другом, варианте исторического развития. Доклад должен быть четким, ясным и не допускающим каких-нибудь спекуляций по его содержанию. Товарищам он должен понравиться.
16 октября 1918 года.
Петроград. Таврический дворец.
Кабинет главы ИТАР.
Тамбовцев Александр Васильевич
Приятно побеседовать с человеком, который вызывает у тебя искреннее уважение. Таковым я считаю Андрея Николаевича Лескова, который де-факто возглавляет погранслужбу Советской России. Вообще-то на этот пост мы предполагали назначить генерала Деникина, но тот, похоже, надолго застрял на Юге, и потому полковник Лесков взвалил на свои плечи нелегкую ношу по созданию и управлению всеми службами, которые должны охранять рубежи нашей страны.
Похоже, что забот у Андрея Николаевича действительно было немало. Он заметно осунулся, а его фигура приобрела юношескую стройность. Надо как-то намекнуть Дзержинскому, чтобы он дал возможность Лескову хоть немного отдохнуть. Людей надо беречь – хотя тот же Железный Феликс и себя не очень-то бережет.
Я предложил Андрею Николаевичу выпить со мною чайку, а заодно рассказать, как обстоят дела на границе. Кое-что о них мне было известно, но глава ведомства наверняка знает многое, о чем я даже не подозреваю.
Полковник Лесков, с удовольствием прихлебывая крепкий индийский чай, посетовал на то, что самое сложное – найти людей, которые бы могли нести пограничную службу.
– Понимаете, Александр Васильевич, многие из моих коллег еще не сделали окончательный выбор – пойти на службу нынешней власти или еще немного подождать. Кое-кто, пользуясь свои знакомствами, перебрался в сопредельные страны и там ждут дальнейшего развития событий. Конечно, их можно за это осуждать, но и понять тоже можно. Впрочем, я не жалуюсь, хотя и приходится обустраивать новые границы, как сейчас стало принято говорить, «на коленке».
Я усмехнулся про себя. Словечки и выражения из XXI века потихоньку становятся модными и здесь. Порой я кошусь на какого-нибудь старого служащего канцелярии, который, наверное, помнит еще императора Александра III, произносящего такие слова, как «продвинутый», «снесло крышу» или «забить стрелку». Со стороны это выглядит забавно.
– Андрей Николаевич, – я попытался немного успокоить своего гостя, – мы прекрасно понимаем, что вы делаете все, что в ваших силах. И даже более того. С людьми мы вам поможем, только уж не обессудьте, опыта работы у них нет. Придется вам учить их уже на месте.
