– Кхм, ваше величество, – кашлянул генерал фон Фалькенхайн, – инженера Фольмера наградить, разумеется, надо. Но должен заметить, что хоть между армией и флотом существует вечное соперничество, я должен сказать, что не только его панцеры облегчили наше положение на фронте. Действия наших крейсеров-рейдеров, а также подводных лодок на атлантических коммуникациях англичан, также немало поспособствовали тому, что Антанта сейчас сидит на голодном пайке, а САСШ так и не вступили в европейскую войну. Это вынудило англичан и французов создавать целые колониальные армии. Единственно, куда пока не добрались еще парни гросс-адмирала Тирпица – это западное Средиземноморье и Бискайский залив, слишком удаленные от наших ближайших баз в Бельгии и на балканском побережье Адриатического моря.
– Вы, Эрих, – кивнул кайзер, – для сухопутного человека довольно неплохо разбираетесь в морских делах. Да, именно из-за того, что наши моряки не смогли дотянуться до Марселя и Бордо, на фронт каждый день продолжают прибывать орды дикарей, под яростным натиском которых изнемогают наши доблестные солдаты.
– Уже не прибывают, ваше величество, – заметил генерал фон Фалькенхайн, – по данным нашей разведки, из-за падения дисциплины в колониальных частях, неподчинения офицерам, постоянных бунтов, грабежей и изнасилований гражданского населения, формирование и отправка в Европу таких частей временно прекращена. Для контроля над этим сбродом французам даже пришлось восстановить распущенную почти полвека назад Национальную гвардию. То, о чем говорили русские большевики экстремистской направленности, то есть массовое вооружение народа, теперь не от хорошей жизни сделали французские буржуа. Один раз раздав рабочим и крестьянам винтовки для того, чтобы они сами поддерживали порядок в селах и городах, потом очень трудно будет забрать их обратно. У русских в начале их революции тоже было такое же добровольческое милиционное формирование, именуемое Красной гвардией, и вы знаете – в какого монстра все это вылилось.
После этих слов генерала фон Фалькенхайна кайзер поежился, вспомнив детали злосчастного Рижского сражения годовой давности, прекращать которое пришлось при его личном участии.
– Да уж, – согласился он, – русская Красная гвардия стала страшным врагом даже для наших гренадер. Но вы учтите, что это уникальный случай, не имеющий шанса на повторение, ибо у лягушатников нет своих пришельцев из будущего, которые придали бы идеологически мотивированным добровольческим формированиям настоящую разрушительную мощь и жесткую дисциплину. А без этого Национальная гвардия – это машина без мотора, которая внешне выглядит как настоящая, но никуда не едет. Да и с идеологической мотивировкой у них плохо, ибо защита своего дома – это не идеология, а чистой воды местничество. За свою улицу и свой дом эти люди будут сражаться яростно. Но если фронт далеко, они даже не пошевелятся, чтобы помочь своим изнемогающим от трудностей соседям. Нет! Такая Национальная гвардия опасна скорее не нам, а самому французскому правительству, ибо при слабости общенациональной армии, понесшей в боях огромные потери, именно люди с оружием на местах будут решать, что и как надо делать в государстве.
– Но это же Дикий Запад чистейшей воды! – воскликнул пораженный генерал фон Фалькенхайн. – Конечно, и у нас в Германии были времена, когда барон с сотней дружинников мог плевать на любого, хоть на самого императора, но они давно прошли. Сейчас, в нашем ХХ веке такое безумие, возвращающее нас во времена раннего феодализма, просто недопустимо.
– Вот именно, Эрих, вот именно, – усмехнулся повеселевший кайзер, – как раз по этой причине я просил наших дипломатов заключать с французами не мир, а перемирие. Нам надо лишь перевести дух, собраться с силами и выбрать момент, когда хаос в этой зловредной Франции достигнет своего максимума, чтобы потом одним ударом поставить в ее истории жирную точку. Хватит для нашей Германии затяжных войн и миллионных жертв. Галльская республиканская помойка должна быть навсегда убрана с европейского континента – лишь тогда на нем воцарится вечный мир.
– Ваше величество, – произнес не вмешивающийся до этого в разговор Вальтер Ратенау, – хочу сообщить вам, что из Петрограда поступила любопытная информация о том, что с нашей империей пытаются завязать контакт дипломаты Страны восходящего солнца. Граф Мирбах запрашивает, что он должен предпринять в этом случае.
– А этим макакам что надо? – взвился Вильгельм. – Эти нахалы ударили нам в спину, захватив германские колонии на Тихом океане и в Китае! О чем с ними можно разговаривать после всего случившегося?
– Ваше величество, – с улыбкой произнес германский министр иностранных дел, – японцы желают договориться с нами о совместных действиях против англичан и французов, поскольку те сейчас находятся не в том состоянии, чтобы оказать им достойный отпор.
– Вот именно! – воскликнул Вильгельм. – Я всегда говорил, что эти азиаты – шакалы, нападающие на слабого и обходящие стороной сильного.
– Совсем недавно, – пояснил фон Фалькенхайн, – они попытались влезть к русским в Сибирь, но получили жестокий отпор. А потом пришел известный вам генерал Бережной со своим особым корпусом Красной гвардии, и разбил в пух и прах все их части. Говорят, что командовавшие японскими войсками генералы, те, которые уцелели, были вынуждены приносить своему императору особые извинения.
– И чего же особого было в тех извинениях? – скептически хмыкнул кайзер. – Или вы имеете в виду харакири?
– Японцы называют это обрядом сэппуку, – пояснил фон Фалькенхайн. – Они разрезают себе животы особыми ножиками, а в это время их адъютанты саблями отрубают им головы, наверное, для того чтобы эти провинившиеся генералы долго не мучились. Поэтому эти извинения и называются особыми.
– Хорошо придумано, – усмехнулся кайзер, – неплохо бы и нам позаимствовать такой обычай. Обделался генерал, провалил операцию, а я ему: «Извинись, мерзавец!» Он извиняется, и мы обходимся без военно-полевого суда и расстрельной команды. Но если серьезно, господа, идея побить чужими руками британцев и французов мне начинает нравиться. Только никакого доверия к азиатам у меня нет. Прежде чем затевать с нами какие-то общие дела, они должны сперва вернуть все, что отобрали у нас, да еще и хорошенько извиниться. Только после этого мы сможем с ними о чем-то договариваться. Пусть граф Мирбах передаст этим таинственным визитерам, что сперва мы урегулируем наши старые недоразумения и лишь потом станем планировать какие-то совместные действия. Вы поняли меня, Вальтер? Вот и отлично! Нашей любимой Германии нужна передышка и, несмотря ни на что, мы ей ее предоставим. Ну, а если японцы и нападут на англичан, то это для нас будет весьма кстати.
20 октября 1918 года.
Петроград. Таврический дворец.
Кабинет главы ИТАР.
Тамбовцев Александр Васильевич
Я испытываю то, что чувствует, наверное, крестьянин, обозревая засеянное им поле, полное тугих золотистых колосьев – удовольствие от того, что моя работа была не зря. Впрочем, это же чувство испытывает сидящий рядом со мной за рабочий столом генерал Потапов.
