– Адмирал, – строго сказал маршал Тэраути, – вы взяли на себя величайшую ответственность, самостоятельно начав, пусть и неофициальные, переговоры с генералом Бережным, но то, что вам удалось узнать, дает надежду нашей Империи на удачу, если из-за нашего движения на юг придется начать боевые действия.
– Тэраути-сама, – адмирал Като почтительно склонил голову перед маршалом, – скажу вам больше, мои люди провели неофициальные беседы с германскими дипломатами в Москве и предложили им помощь в борьбе против стран Антанты. Наше предложение было воспринято с интересом, и сейчас оно обсуждается в ставке кайзера Вильгельма.
– Позвольте, адмирал, – изумился император, – но ведь мы находимся в состоянии войны с Германской империей! Наши войска захватили их колонию в Циндао и острова Германской Микронезии. И после этого кайзер Вильгельм готов оказать нам помощь?
– Ваше императорское величество, – почтительно произнес адмирал Като, – в политике нет постоянных друзей и постоянных врагов. Конечно, возможно, нам придется отдать часть того, что мы захватили у Германии, но взамен мы получим намного больше. Нам богами дается уникальный шанс разом разрешить все наши проблемы – захватить нефтяные месторождения в колониальных владениях Голландии, продвинуться из Китая на юг, в колониальные владения Франции, захватить Сингапур и Малайю. Ну, а если Соединенные Штаты попробуют выступить против нас, мы захватим у них Гавайи и Филиппины. Мы должны обеспечить сырьем японскую промышленность, а наш народ – дешевым продовольствием. Только так мы сможем развиваться как государство, к которому окружающие будут относиться с почтением.
– Адмирал, – император подозрительно покосился на своего морского министра. – А ведь вы почти слово в слово повторили то, что написано в этой газете, – и он жестом указал на лежавшую на лакированном столике газету. – Признайтесь, может быть, вы тот таинственный автор, которого мы тщетно разыскиваем?
– Нет, ваше императорское величество, – ответил адмирал Като, – это написал не я. Но именно так думают многие из ваших подданных, для которых главное – процветание нашей нации.
– Хорошо, господа, – император встал и потер отчаянно болевшую голову, – я попрошу вас письменно изложить вашу позицию по этому вопросу и ваши планы по возможному ведению боевых действий на море и на суше. Думаю, что недели вам будет достаточно. Вы свободны.
Почтительно поклонившись, адмирал и маршал вышли из кабинета Тэнно.
3 ноября 1918 года, вечер.
Германская империя, Берлин,
аэродром Йоханнисталь
В эпоху, когда гражданской авиации еще не существовало как явления, и люди не были избалованы видом пролетающих по небу аэропланов, каждый приземлявшийся на летном поле самолет становился событием, собирающим толпы зевак. Так случилось и на этот раз. Трехмоторный самолет-моноплан неизвестной конструкции незадолго до заката совершил большой круг над Берлином.
Судя по ярко-красной раскраске и специфическим логотипам вместо опознавательных знаков, принадлежал он русскому большевистскому информационно-агитационному монстру ИТАР, включавшему в себя три журнала, с десяток газет, в том числе и три общероссийских, а также несколько радиостанций. Некоторые за глаза называли данную корпорацию наркоматом пропаганды, а о его руководителе говорили, что этот человек, возможно, ближе всех находится к советскому вождю и все его советы воспринимаются с благодарностью и пониманием. Кстати, пилотировал этот самолет известный летчик, шеф-пилот КБ Сикорского поручик Константин Константинович Арцеулов.
При приближении незнакомого самолета с военного аэродрома Штаакен поднялись два истребителя «Фоккер D.VII», которые помчались навстречу чужому самолету, чтобы убедиться в том, что он не представляет опасности для столицы Германской империи. Ну, и заодно сопроводить его до аэродрома.
Немецким летчикам очень хотелось посмотреть на это чудо русской техники вблизи, уж очень странно он выглядел. Гигант был по размерам схож с уже знакомым немцам его предшественником «Ильей Муромцем», изрядно попортившим крови немецким асам. Но во всем прочем он сильно от него отличался. Эти отличия были так велики, что пробуждали в памяти эпитеты «эпохально», «революционно» и «феноменально». В принципе, именно эти слова и употребит завтра германская пресса.
Первое, что бросилось в глаза немецким летчикам, это овальный в сечении, полностью закрытый фюзеляж, спереди переходящий в цилиндрический капот носового двигателя, над которым возвышалось остекление закрытой кабины. Точно таким же гладким и округлым выглядело толстое широкое крыло, в которое были почти утоплены крыльевые двигатели. Вся эта конструкция была обтянута не полотном, а гладким и жестким арборитом (фанерой). Для снижения лобового сопротивления обшивка из арборита была отлакирована и отполирована, как какой-нибудь шкаф тетушки Гертруды. Неубирающиеся колеса самолета и сами стойки шасси были закрыты каплевидными обтекателями, значительно снижающими лобовое сопротивление.
Немецкие летчики даже не подозревали – насколько прорывным было это техническое решение, позволившее, при сохранении прочности, в полтора раза снизить вес конструкции и значительно уменьшить общее лобовое сопротивление машины. К тому же этот самолет был достаточно быстрым для того, чтобы бок о бок с ним германские истребители могли лететь только при полном напряжении своих моторов. А ведь его скорость была значительно меньше крейсерской. При первом же знакомстве с ним стало понятно, что бороться с этим бомбардировщиком не смогут даже лучшие истребители империи.
А в том, что это был именно бомбардировщик, не было никакого сомнения. Никому даже и в голову не пришло, что основное предназначение этого самолета – перевозка пассажиров и грузов на дальние расстояния. Сейчас, когда возобновление мировой войны, а тем более вовлечение в нее Советской России стало маловероятным, основной упор власти Страны Советов сделали на конструирование и производство транспортных самолетов, которые могли бы перевозить в отдаленные города почту, а также срочные и важные грузы.
Цель визита этого самолета в Берлин была троякой.
Во-первых – потроллить германских конструкторов, сообщив им что-то вроде: «Вот мы построили такую штуку, которая на крейсерской скорости в двести пятьдесят километров в час способна без посадки пролететь между Петроградом и Берлином менее чем за шесть часов и перевезти две тонны груза или двенадцать пассажиров вместе с багажом. А вам слабо?»
Во-вторых – принадлежащий ИТАР самолет, похожий на яркую игрушку, должен был слегка проагитировать немцев за советскую власть и показать успехи в строительстве социализма. Мол, прошел только один год, а посмотрите – какие мы стали крутые.
В-третьих – присутствующий на борту человек из наркомата товарища Красина должен был провести предварительные переговоры по поводу поставки в Германию таких вот самолетов. Платить можно даже не деньгами, а промышленным оборудованием и товарами народного потребления.
И надо сказать, что все три задачи были решены, пусть и с разной степенью успешности. Германские авиаконструкторы и так знали, что они серьезно отстали от других стран в строительстве больших воздушных кораблей. Заказчик, то есть военное ведомство Германской империи, считало, что ниша дальних тяжелых бомбардировщиков прочно занята цеппелинами, а посему ниша аппаратов тяжелее воздуха – это фронтовая авиация: разведчики, штурмовики, истребители. Правда, когда во фронтовом небе появились «Ильи Муромцы», германские генералы спохватились и срочно заказали тяжелый бомбардировщик фирме… Цеппелина.
