Арен вышел с женой за дверь спальни и позвал одного из охранников, стоявших у входа в детскую.
— мэт, проводи, пожалуйста, мою супругу в столовую и проследи, чтобы она поела. Затем проводи ее величество в спальню. Виктория, в отличие от Софии, была очень зла. Но Арен не мог допустить, чтобы она затевала скандалы при детях. Неужели не могла промолчать? Ему и надо-то было всего ничего — чтобы жена посидела молча несколько минут, пока он демонстрирует Агате и Александру, что София здесь и с ней все в порядке. Дети волновались, спрашивали про аньян, нужно было их успокоить. Агата, хоть ничего и не говорила, наверняка прекрасно понимала, что София может быть под подозрением, и переживала за нее. Виктории нужно было промолчать хотя бы ради дочери. Покричала бы на него потом, вечером, когда они будут наедине.
Снимать печать император не стал, чтобы жена не говорила ничего при слугах. Вынести из дворца они, конечно, ничего не смогут, но и здесь ни к чему болтать демоны знает что.
Вернувшись в детскую, Арен на секунду застыл. Сначала он даже не понял, что происходит, осознал только, что дети в восторге — так они смеялись, и Тадеуш тоже улыбался, с удовольствием наблюдая за тем, что делала София.
Она рисовала. Но не на бумаге, а в воздухе, и не кисточкой и красками, а руками и магией. Да, это была всего лишь иллюзия, но какая виртуозная!
Острый клюв, янтарные глаза, сильное тело, широкие крылья с золотыми перьями — с каждым взмахом ладони прямо в воздухе перед Софией появлялся золотой орел, казавшийся объемным, живым. Арен прекрасно знал, что подобная магия не требует большого резерва, но предполагает профессионализм и мастерство.
Да, в иллюзиях София была очень хороша. — А сейча-а-ас, — сказала она, разводя руки в стороны, — смотрите! Раздался слаженный вздох, полный восторга — потому что орел, взмахнув крыльями, полетел по комнате, и с каждым взмахом его перья переливались, словно слитки золота.
Арен улыбнулся. Кое-что София, конечно, не учла — не было колебаний воздуха, которые должны быть, если рядом пролетает птица. Но детям хватило и прекрасной картинки для того, чтобы пищать от восторга.
А потом орел сел на кровать и, пару секунд покрасовавшись перед улыбающимися и хихикающими детьми, медленно исчез. — Здорово! — Здолово! Да, пап? Император посмотрел на Софию — ее лоб был мокрым от пота. Подобная магия далась ей нелегко.
— Неплохо, — усмехнулся он, поднял руки… и из его ладоней вырвались и залетали по комнате сразу три золотых орла, и от движений их иллюзорных крыльев так сильно заволновался воздух, что София, пискнув, упала в кресло.
Дети опять кричали, Александр вообще вскочил и запрыгал по кровати, пытаясь поймать одну из птиц. Арен покачал головой — и орлы рассыпались сотней золотых бабочек, запорхавших по комнате, словно маленькие огоньки.
Одна из таких бабочек села Софии на макушку, и девушка, засмеявшись, сказала: — Вы меня сделали, ваше величество. Я так не умею. — А я не умею рисовать так, как ты. Ты ведь сначала нарисовала этого орла, Софи. А я просто спроецировал то, что видел когда-то.
Она чуть покраснела и опустила глаза, окатив его такой волной нежности, что Арену на мгновение показалось, будто внутри него, в сердце, больше нет пустоты. Но — только на мгновение. Император провел с детьми и Софией еще около часа. Тадеуш сказал, что Агате уже можно есть, и Арен распорядился принести всем нечто вроде полдника. Сам тоже перекусил, хотя голода до сих пор не ощущал — не до него было.
И этот час, вопреки недавним событиям, оказался одним из самых счастливых в жизни императора за последние лет десять. София показывала детям, как складывать из салфеток различные фигурки, Агата с Александром смеялись и пытались повторить, и вовлекли в это занятие и Арена, и даже врача. Тадеуш, ловко расправлявшийся с таблетками и шприцами, перед салфетками оказался практически бессилен. Впрочем, как и император.
А потом пришел сигнал от Дайда, и Арен вынужден был оставить Софию с наследниками. Поцеловал обоих, уделив особое внимание лбу Агаты — теплому, нормальному лбу здорового ребенка, — и поспешил в собственный рабочий кабинет.
Гектор сидел на диване и для хороших новостей имел слишком мрачный вид. — Рассказывай, — кивнул император, опускаясь на диван напротив. — Чай будешь?
— Нет, — буркнул Дайд. — Вы не возражаете, если я закурю? — Не возражаю. Гектор достал из нагрудного кармана белый портсигар, и через несколько секунд затягивался длинной и тонкой сигарой, выпуская изо рта серый дым. В воздухе запахло жженой травой и чем-то древесным.
— Начну с того, что известно совершенно точно — четыре коробки конфет во дворец принесла София Тали. Думаю, никаких других коробок, купленных у ее матери дополнительно и принесенных во дворец кем-то другим, не было, но на всякий случай мы проверим эту версию. Во всех коробках изначально находилось двенадцать конфет. У ее высочества Анастасии их осталось три, у Софии — четыре, у Агаты — шесть, если не считать сегодняшнюю, откусанную, — и у Александра — шесть. Все оставшиеся конфеты не отравлены. Софию на входе проверяли разные охранники, бригадой по пять человек. Проверяли вместе, артефактами, и какой-то сговор здесь исключен. Все артефакты исправны. Никто из этих охранников не имеет допуска на парадный этаж. Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что конфета была отравлена уже во дворце.
Дайд на секунду прервался, вновь затянувшись сигарой и зажмуриваясь от удовольствия. — Судя по количеству конфет и учитывая тот факт, что есть их дети начали в субботу — по свидетельству его высочества Арчибальда и остальных опрошенных — из коробки Александра ничего не брали. София не помнит, сколько конфет она съела, то же самое касается ее высочества Анастасии. Но смотрите, что получается. Дети ели конфеты одновременно, вместе, после обеда. Так утверждает охрана в один голос, и я уверен, дети подтвердят. Кроме того, их коробки зачарованы — можно вытащить только одну конфету в день. Однако и у Агаты, и у Александра, в коробке осталось шесть конфет. Повторюсь — если не считать отравленную. Следовательно, эту конфету подложили. Она из другой коробки.
Арен кивнул. Да, это все логично. — Из чьей, Гектор? — А вот здесь начинаются предположения, ваше величество. О коробке Софии не знал никто, кроме вас и охраны. Мы сами нашли ее не сразу — ваша аньян держала свою коробку не на столе, как дети и ее высочество Анастасия, а в шкафу, еще и под вещами зачем-то.
— Стол она использует для рисования. Конфеты на нем будут ей мешать. Дайд, услышав эту фразу, бросил на императора очень странный взгляд. Затянулся еще раз и продолжил:
— Я склонен предполагать, что отравленная конфета изначально находилась в коробке Анастасии. Коробка лежала на столе, в комнату заходили и горничные, и охрана, и ваши родственники. Взять конфету мог кто угодно. Повторюсь — вероятность того, что была еще какая-то неучтенная коробка, весьма мала. Так, дальше… Дуотоксин. Его можно купить, можно синтезировать. В чистом виде во дворец это вещество никто не проносил, были только мази и всякие успокаивающие чаи, где оно содержится в микроскопических дозах. Довольно-таки большое количество дуотоксина находится в некоторых видах снотворного и успокоительного. Подобные лекарства обнаружены у нескольких слуг, в том числе — у мэл Руди, бывшей горничной Аарона, а также у их высочеств Ванессы, Анастасии и Адриана. И у вашей жены.
