— Или о редиске, — прервал его Максимилиан, пряча лоскут в карман. — Вот что, Пендельфедер. Вы как хотите, а я завтра вызову телеграммой одного толкового парня из «Сыскного бюро Молинаро». Барт Биркентон, слышали, небось? Он теперь на нас работает. Пусть перетряхнет это место хорошенько. Он специалист и сумеет докопаться до правды. Ну а мы с моей ассистенткой передумали покупать у вас другие автоматоны. Мы уедем завтра с утра пораньше. Доброй ночи вам и богатого урожая.
Глава 14 Надвигается гроза
Когда вышли на улицу, повеяло такой свежестью, что перехватило дыхание. Холодный ветер рванул юбку. Зашелестели кусты, скрипнули флюгера на крышах. Фонари качнулись, и круги света на мостовой принялись зловеще метаться из стороны в сторону.
Погода испортилась: первые капли дождя пробарабанили по мостовой, со стороны озера громыхнуло. Остро запахло сиренью и влажной землей. Аннет обхватила себя руками и поежилась. Максимилиан снял пиджак, набросил на плечи спутницы, твердо взял ее за локоть и повел прочь от толпы взволнованно переговаривающихся механисбуржцев.
Вспышка зарницы выхватила из сумерек согбенные от ветра фигуры. Аннет успела заметить, как Карл махнул ей рукой на прощание. Ветер поднял полы его плаща и растрепал волосы, отчего механик стал похож на измученного ночного демона. Рядом стояла угрюмая Луиза. Подле нее суетился пьяненький Форс, все стремился поцеловать суровой библиотекарше руку, а та отмахивалась и тревожно поглядывала на небо. Полицейский кивнул в сторону Аннет и что-то сказал бургомистру. Гильоше кисло улыбнулся, его дочь засмеялась в голос. Хорошенькую Линду даже непогода не брала. Ветер трепал прически и одежду, превратив людей в пугала, но локоны неугомонной блондинки он перебирал осторожно, поднимал в воздух, словно играя. Платье красиво трепетало вокруг ее ног. Линда была оживлена и весела, и смех ее звенел как колокольчик.
«Надо мной потешаются», решила Аннет, из последних сил гордо выпрямилась и пошла на ватных ногах вверх по улице.
Едва они успели войти в двери гостиницы, разразилась буря. Гром взревел, как сотня пушек в разгар битвы, на мостовую обрушился дождь. В вестибюле гостиницы метался взволнованный управляющий и хлопал ставнями. В эту ночь городу придется туго.
На второй этаж поднимались молча. Аннет ускорила шаг: ей не терпелось остаться в одиночестве со своими мыслями. Когда дошли до ее номера, Максимилиан заговорил:
— Я попрошу, чтобы горничная принесла чай и позаботилась о вас. Боюсь, эта ночь выдастся для вас беспокойной. Утром мы уедем.
— Вы это всерьез? Про отъезд? — спросила Аннет, остановившись и впервые после происшествия в картонном лесу заглянув ему в глаза.
Он посмотрел на нее холодно, отстраненно, как на проштрафившуюся служащую. От его взгляда Аннет поежилась и сникла.
— Разумеется. Распоряжусь, чтобы Лазурного поэта привезли в столицу позже. Вам в этом городе нельзя оставаться. События принимают дурной оборот. Эта история с Пильщиком…
Аннет глубоко вздохнула и призналась:
— Ничего этого не было. Они правы. Я видела галлюцинацию. Я выпила эту приторную гадость, и мне весь вечер мерещилась ерунда. В воздухе летали пчелки, Форс превращался в подсолнух, а вы…
Она смущенно кашлянула.
Максимилиан наклонился и глянул на нее испытующе:
— Галлюцинация? Вы в этом уверены?
— А вы нет?
— Нет.
У Аннет вытянулось лицо, Максимилиан поспешил ее успокоить:
— Разумеется, вариант с галлюцинацией исключать нельзя. Но я ни разу не слышал о такой логичной и последовательной галлюцинации. Вполне возможно, что какие-то события произошли в реальности, а какие-то дорисовал ваш одурманенный разум. Вряд ли вас действительно хотели убить таким варварским способом. Мощности автоматона не хватило бы, чтобы причинить вам реальный вред. Это же не циркулярная пила на лесопилке, в конце концов. Скорее всего, вас хотели напугать. Или подшутить. Или что-то отобрать. Говорите, черный человек вас обыскал? Вряд ли его интересовало ваше пенсне. Которое, кстати, все еще лежит в моем кармане.
Аннет вспыхнула, вспомнив, при каких обстоятельствах оно туда перекочевало. Максимилиан невозмутимо продолжал:
— Думаю, хотели забрать брелок Жакемара. Барт Биркентон разыщет шутника и хорошенько его проучит. Нет, пожалуй, я сам сделаю это. Кстати, вы очень храбро вели себя сегодня. Заставили этих твердолобых поволноваться, — закончил он неожиданной похвалой, и Аннет растеклась от его слов как кисель.
Она не стала говорить, что Пильщик выглядел удивительно мощным и… как это выразиться… целеустремленным. Она верила, что сил в его механических руках вполне хватило бы, чтобы нарезать ее ломтями. А если бы он не справился, его работу довершил бы тот черный человек. Но ничего этого она не сказала. Она протянула Максимилиану пиджак, зашла в комнату, захлопнула дверь и закрыла ее на два оборота. А потом еще и тяжелое кресло придвинула. Вторым креслом забаррикадировала балконную дверь, и лишь потом переоделась и забралась под одеяло. Присланная Максимилианом горничная робко постучала, глухо позвала из-за двери и ушла.
Уснуть не получилось. Гроза набирала обороты. Стены гостиницы сотрясались от раскатов, дождь лупил в окна, сквозняк рвал занавески.
Аннет было грустно, одиноко и страшно. Она вылезла из-под одеяла, немного походила по комнате, торопливо затыкая пальцами уши, когда за окном грохотало. Затем окончательно обессилела. Опустилась на холодный пол, обхватила колени и захлюпала носом. Ей казалось, что жизнь зашла в беспросветный тупик. С ней произошли ужасные вещи, но странное дело — больше всего ее огорчил тот тон, которым разговаривал с ней Максимилиан, и его новое, отстраненное отношение. Впрочем, она его заслужила. Пусть она вела себя глупо, взбалмошно, пусть ей привиделись все кошмары, но в этот момент ей очень хотелось, чтобы ее утешили, выслушали, погладили по спинке и дали чистый носовой платок.
Кто-то уверенно постучал в дверь, выбив костяшками затейливый марш.
Аннет так перепугалась, что чуть не нырнула под кровать, где ее, разумеется, не нашел бы ни один преступник. Она упала на четвереньки, больно стукнулась о кроватную ножку и тоненько ойкнула.
— Эй! У вас все в порядке? Мне в номере через стенку слышно, как вы мечетесь. Откройте! — потребовал из-за двери нетерпеливый голос Максимилиана.
Она не откликнулась, потому что яростно растирала лоб. Из глаз сыпались искры.
— Если не откроете, я выйду на улицу и заберусь к вам на балкон по пожарной лестнице, — не унимался босс. — Учтите, она скользкая от дождя. Если сорвусь, сломаю себе шею. Моя гибель будет на вашей совести.
Вам до конца своих дней придется таскать мне на могилку цветы!
Аннет поднялась, накинула халат, и кое-как отодвинула сооруженную ей баррикаду. Приоткрыла дверь и настороженно поинтересовалась:
