— Ну, — сказал Баландин, когда они двинулись в путь, осторожно пробираясь по задам заброшенной деревни параллельно дороге, — и чего ты добился с этой своей балалайкой?
Чек коротко усмехнулся.
— А чего ты добился со своим стволом и своими ооновскими понтами? — огрызнулся он. — Я-то кое-чего добился, можешь не сомневаться.
— Например?
— Например, подбросил твою историю парочке газет — тех, у которых тиражи по несколько миллионов экземпляров. Если все будет нормально, наш материал выйдет в свет уже сегодня, самое позднее — завтра.
— Бесплатно?
— Плевал я на деньги! — резко сказал Чек.
— Я тоже, — после короткого раздумья согласился Баландин. — Тогда какой в этом толк? Доказательств-то у нас никаких, а без доказательств все это пустой треп.
— Доказательства нужны суду, — сказал Чек. — А для того, чтобы подмочить репутацию, достаточно всего лишь туманного намека. Можешь мне поверить, последние пару лет я получал свои деньги именно за это. И потом, все это ерунда. Репутация Рогозина меня не интересует. Я хочу его раздразнить, чтобы он начал действовать побыстрее. Когда человек торопится, больше шансов на то, что он допустит ошибку.
— Раздразнить? — переспросил Баландин. — Да, это ты хорошо придумал. Вытащить эту историю на свет божий — это все равно что засунуть нашему Юрику в задницу палку с гвоздями и пару раз хорошенько крутануть. Взовьется, как наскипидаренный. А что дальше?
— Дальше будем думать, — сказал Чек. — Ни на работе, ни в городской квартире нам его не достать. Я узнал, где у него дача.
— Я знаю, где была дача его папашки, — перебил Баландин. — Поселок Раздолье, кажется.
— Улица Широкая, дом пять, — подхватил Чек. — Даже не верится. Неужели за столько лет и с такими деньгами он так и не удосужился выстроить себе приличный загородный дом?
— Не волнуйся, — проворчал Баландин. — Дом там такой, что дай бог каждому. Конечно, староват, но десять лет назад это был настоящий дворец. Он задумчиво поскреб покрытую шрамами макушку. — Да, прихватить его там было бы неплохо. Только как это сделать? Сидеть в лесу и дожидаться, когда хозяин решит подышать свежим воздухом?
— Что-нибудь придумаем, — пообещал Чек.
Баландин покосился на него с невольным уважением. Парнишка оказался крепче, чем он думал. Баландин никогда не связался бы с этим интеллигентным хлюпиком, если бы мог выбирать. Но выбирать-то он как раз и не мог — мешала засевшая в плече пуля, — а когда способность управлять собственной судьбой вернулась к нему, было уже поздно: мальчишка прилепился к хромому волку намертво, и неожиданно выяснилось, что пользы от него больше, чем от самого Баландина. Без этого парня с его компьютером Баландин был как слепой котенок. Если бы не Чек, надежды поквитаться с Рогозиным не было бы.
Первое время Баландин пристально следил за своим напарником, готовый прикончить его сразу же, как только тот даст слабину или вздумает идти на попятный. Это была дорога с односторонним движением, и Баландин не собирался погибать только из-за того, что по воле случая оказавшийся рядом с ним сопляк решит, что с него довольно, и запросится обратно к маминой юбке. Но Чек шел к цели со спокойным упрямством, и Баландин вынужден был пересмотреть свое мнение на этот счет.
Постепенно он начал понимать, что голова у Чека варит гораздо лучше, чем у него, и без споров принимал советы своего компаньона, больше напоминавшие короткие приказы. Хотя главным в их небольшой команде оставался Баландин — и по праву сильного, и потому, что его ненависть была старше ненависти Чека на долгих одиннадцать лет. Кроме того, существовала одна вещь, которой Баландин не знал о своем напарнике, и до выяснения этой последней подробности Чек оставался для него сявой.
Они вернулись в свое логово, когда над верхушками ближнего леса уже занялось розоватое утреннее зарево. Прежде чем выйти из кустов, Баландин внимательно осмотрелся по сторонам, и лишь убедившись, что за время их отсутствия здесь никто не побывал, махнул рукой Чеку и двинулся вперед.
Они обосновались в единственном более или менее сохранившемся доме. Половина оконных стекол отсутствовала и здесь, но в перекошенном дверном проеме болталась на полусгнивших кожаных петлях тяжелая дубовая дверь, а над головой уцелела хоть и дырявая, но все-таки крыша.
Разводить огонь они не стали, всухомятку перекусив тушенкой и хлебом. Чек вскрыл бутылку минеральной воды и протянул ее Баландину, но тот отказался, коротко мотнув головой: водка у них кончилась, а пить соленую газированную дрянь хромой зек не привык.
Запив сухой хлеб минералкой, Чек встал.
— Куда? — встрепенулся Баландин, который уже начал клевать носом.
— Куда, куда, — проворчал Чек. — Отлить, вот куда!
— Ты прямо как турист, — сквозь зевок пробормотал Баландин. — Сначала попить, потом отлить… Волыну не забудь, водопроводчик.
Чек демонстративно пожал плечами, но обрез взял — не потому, что опасался столкнуться в кустах за домом с медведем или наемным убийцей, а просто чтобы не ввязываться в ненужный спор.
— А она заряжена? — не унимался Баландин.
— А, чтоб тебя… Заряжена, заряжена На, смотри Доволен?
Чек переломил обрез и показал Баландину блестящие медные торцы патронов, торчавшие из обоих стволов. Со щелчком поставив стволы на место, он вышел во двор, краем глаза успев заметить, что Баландин, обернув голову курткой, завалился спать.
Держа обрез под мышкой, Чек справил малую нужду, застегнулся и немного постоял, глядя, как над лесом поднимается солнце. Утро выдалось тихое, безоблачное, воздух был чист и бодрил, как кислородный коктейль. Чек подумал, что весной и в начале лета здесь наверняка можно оглохнуть от птичьего щебетания, но сейчас лето, можно сказать, кончилось, роса по утрам стала ледяной, и птицы не спешили просыпаться.
Ему захотелось пройтись, и он бездумно двинулся в сторону лесной опушки, махнув рукой на Баландина: все равно хромой улегся спать, а если даже он еще не заснул и станет волноваться, так черт с ним. От заросшего лебедой и бурьяном полумертвого от старости сада до леса было не больше ста метров, и вскоре густой подлесок сомкнулся за спиной Чека, разом отрезав его и от Баландина, и от всех связанных с беспалым зеком забот.
Не пройдя и десяти шагов лесом, Чек наткнулся на боровик. Когда-то мама безуспешно пыталась сделать из него заядлого грибника — такого же, какой была она сама, пока не начались серьезные проблемы с ногами. Она так и не преуспела в этой благородной миссии, но Чек почти против собственной воли научился различать наиболее распространенные в средней полосе России виды съедобных грибов.
Боровик был хорош — большой, крепкий, с темной, залихватски сдвинутой набекрень шляпкой. Чек озадаченно почесал в затылке: мама накрепко вбила в его голову, что срывать гриб вместе с грибницей нельзя, а ножа у него при себе не было. Ему вдруг стало весело.
