Для очистки совести он заглянул к нескольким российскоподданным из списка со своей уже привычной легендой – литератор, решивший писать книгу о первом рейсе Титаника.
Однако убедился, что искать тут бесполезно. Крестьяне односложно бормотали, мол, не поймем, уважаемый, чего надоть. Однако все же добился, что едут они, чтобы поселиться не где-то, а в республике Уругвай. Как заподозрил Юрий, все они из какой-то секты, каких много в России в глухих углах, где еще по весне приносят Илье-пророку в жертву молодого бычка, а голые девицы опахивают ночами поле, впрягшись в соху, для хорошего урожая. Насмотрелся он на таких в Сибири. И кого там только не было: хлысты, молокане, скопцы, раскольники всех мастей… Впрочем, главное он узнал – все они крестьяне доподлинные, без подделки. Только у крестьян могут быть такие мозолистые узловатые руки. Мужик русский, чего греха таить, может убить ближнего в пьяной драке или там конокрада укокошить на месте преступления. Ну или даже случайно увидев у соседа по кабацкому столику пачку ассигнаций, как его сосед по камере Федот Лихо (это была не кличка, а его фамилия по паспорту). Но злодеяния эти просты и бесхитростны, а в деле барона чувствовался изощренный ум.
Ксендзы, плывшие по поручению епископа в пастырскую поездку в эмигрантские польские общины Америки, с неподражаемым литовским акцентом жаловались на упадок веры у переселенцев и соблазны мира сего. Будь Ростовцев помоложе, глядишь, заподозрил бы убийц именно в них. И что они на самом деле агенты ордена иезуитов, мечтающие украсть русское золото: как в романах у какого-нибудь Крестовского. Но Юрий давно знал, что грабежи и убийства дело рук не фанатиков и заговорщиков, а обычных жадных до денег людей.
Так что лиц духовного звания тоже исключим. Финны заставили его несколько задуматься. Не секрет, что эстляндцы им сродни, так что возможный мститель мерзавцу Нольде в конце концов мог затесаться и среди них. Те, однако, держались отчужденно. На попытку общения, нарочито коверкая слова, сообщали, что не понимают по-русски. А пару раз он встречал угрюмый взгляд исподлобья, острый, как финский нож. Похоже, что его принимали за шпика.
С грустью Ростовцев подумал, что взялся не за свое дело. Как не крути, а он не настоящий сыщик, за которого его тут приняли.
Впрочем, не без иронии добавил он, глядя на многочисленных мужчин в кепках и растянутых свитерах и женщин в ситцевых застиранных платьях, толкавшихся в коридорах и на палубах третьего класса, тут бы и сам знаменитый Холмс, наверное, спасовал бы.
Судя по внешнему виду, вокруг мало кто говорил по-английски.
А у тех, кто говорил, он сильно отличался от того, что знал Ростовцев, учивший британскую речь в ссылке, по двуязычной книге «Избранные стихи и поэмы Вильяма Шекспира», изданной в Томске аж в 1867 году «стараниями купца II гильдии А.М. Блохина для желающих изучения английскаго языка», а потом еще совершенствовал произношение у бывшего чиновника МИД, отсидевшего восемь лет в Нерчинских рудниках за убийство жены.
В раскрытую дверь каюты он увидел белые двухъярусные койки. На нижнем лежаке сидела девушка и зашивала нижнюю юбку.
А затем кое-что вспомнил…
Сам он с этим не сталкивался, но были в последнее время хитрые дела с переодеванием из мужчины в женщину и обратно. Вспомнить хоть тот случай с… хм… «семейством» мошенников-содомитов, где второй, молодой беглый монашек, довольно искусно выдавал себя за даму… И в самом деле… Немного пудры, помада, румяна – всего в меру, чтобы не выглядеть вульгарной кокоткой, мешковатое платье с ватными мешочкам под корсажем и шляпка с вуалью. В уши клипсы – нынешние от серег и не отличишь. Еще сбрызнуться «Коти» или «Левре», и в двух шагах не опознаешь в незнакомке мужчину. А уж тем более, если, допустим, преступник владеет даже немного актерским искусством и знаком с ремеслом гримера. Или… или имеет сообщника, с ним знакомого.
Ростовцев покачал головой, мысленно поднимая руки пред неизбежностью. Одно утешает – ни Вацек, ни, скажем, Макартур для этой роли не подойдут. Оба мужчины достаточно крупные, так сказать, корпулентные.
Какое-то время он гулял по нижней палубе.
Внезапно тут появилось знакомое лицо – тот самый молодой собеседник Лайтоллера, которому старпом устраивал выволочку за приставания к служанкам пассажиров первого класса.
Офицер был сама элегантность, а об руку с ним шагала полненькая девушка в рыжей шляпке, клетчатом пальто и ботинках с ушками.
– На «Титанике» есть, как вы видите, большая палуба для пассажиров третьего класса, так что вы сможете дышать свежим воздухом, – вещал он. – У нас пассажиры не сидят в трюме, будто арестанты, как на других кораблях.
– Однако, – щебетала девица, – я слышала, что путь опасен. В столовой сегодня говорили об айсбергах высотой с колокольню и волнах, которые могут опрокинуть даже большой корабль.
– Глупая болтовня! – отмахнулся офицер. – Времени у меня не так много, но я могу провести вас, юная леди, по нижним палубам и все показать.
– Было бы очень интересно… – сказала девица, жеманно строя глазки.
Юрий перекусил в огромной столовой третьего класса. Длинные деревянные столы тянулись от одного конца обширного зала к другому в несколько рядов, а стюарды разносили блюда. Даже кресла под стать иному ресторану, разве что клепаные ребра шпангоутов по стенам напоминают, что это все-таки корабль.
Подали яичницу с ветчиной, зажаренного в сухарях тунца, овощной суп, хлеб, сыр и пудинг с мармеладом.
Утолив голод, он оправился к себе.
Шагнул в лифт, решетчатая дверь за ним закрылась, и кабина пошла вверх, вознося его из мира бедняков обратно в высший свет…
* * *
Открыв дверь, Ростовцев сперва отметил, что в каюте, пожалуй, жарковато.
А затем несколько опешил. Из ванной вышла Елена – босиком и в махровом халате, какими «Уайт стар» снабдила обитателей кают. Под ним, как можно было легко убедиться, не было ничего.
– Ой, Юрий, – зарделась она, – а я вот решила постирать свои вещи. У меня ведь только то, что на мне…
Стряпчий только кивнул. В самом деле, девушке придется покупать все заново – до носовых платков и шпилек.
– А высушить оказалось и негде, вот в гардеробной кое-как… Там такая штука, через которую идет теплый воздух. Повернул регулятор, заслонка открылась, и тепло пошло…
Она, присев, подобрала валявшееся на полу красное махровое полотенце, отчего отсутствие белья под халатом стало еще более очевидным.
Ему пришлось сделать над собой некое усилие, чтобы подавить желание сделать несколько шагов и распахнуть халат на ее точеных плечах…
– Я вас не смущаю? – Она, наверное, что-то почувствовала. – Я сама конфужусь…
– Ну что вы, Елена. Как говорил Ларошфуко: никто тебя не смутит, если ты сам не смутишься.
Они молча улыбались друг другу, думая каждый о своем. Юрий, например, что надо будет заказать и ужин в каюту, а сам уж как-нибудь в гриль-баре перекусит, во втором классе…
