Снаружи было холодно. Среди деревьев ухали совы, хлопанье их крыльев сливалось с шорохом листьев на ветру. И как ни странно, несмотря на то что уже почти наступила полночь, вокруг не было слишком темно. Луна и звезды сияли над пейзажем так, как они никогда не сияли на городском небе с его бесконечными галогеновыми фонарями. Холодный воздух обжег горло Нины, мир показался совершенно незнакомым.
И тут она услышала вдали гул, стук колес по рельсам, постепенно замедлявшийся, потом из-за поворота вырвался ослепительный свет. Он вызвал у Нины мгновенное пугающее ощущение ловушки, она заметила, что нервно, инстинктивно оглядывается на фургон, убеждаясь, что он по-прежнему стоит там, в безопасности, по другую сторону шлагбаума.
В ночи поезд выглядел гигантским, бесконечно длинным и темным, как некий железный дракон. Неудивительно, что люди боятся поездов. Он все замедлял и замедлял ход, но все равно оставался темным и зловещим на фоне серых ночных полей, а потом в кабине вспыхнул свет, и Нина увидела веселое лицо Джима и еще кого-то рядом с ним.
Внизу, у поезда, послышались шаги, и Нина недоуменно подумала, кто же мог сидеть в кабине, потому что в свете фар поезда вдруг появился Марек, сверкавший белыми зубами. Нина вспыхнула, увидев его, – как и каждый раз, когда ей казалось, что она видит героя, созданного ее собственными романтическими фантазиями. Нина тут же почувствовала себя ужасно глупо. Но улыбка Марека была искренней, он действительно был рад ее видеть. А его вьющиеся черные волосы падали на глаза с тяжелыми веками.
– Скорей! – крикнул он. – Скорей разгружаться!
Нина улыбнулась так широко, что у нее едва не лопнули губы.
– Бегу!
– Давай-давай! – воскликнул Марек. – И посмотри туда!
Из кабины поезда выскочил Джим.
– Скорей, скорей! – поторопил он. – Мы не можем задерживаться. Ночной пассажирский вот-вот нас нагонит!
– Ну, для пассажирского еще рано, – проворчал Марек. – Да они и не прочь там будут подремать лишку. Ты смотри, смотри! – повторил он Нине.
Нина мельком видела, что из кабины за спиной Джима выбрался кто-то еще. И к ее изумлению, это оказался не кто иной, как Суриндер.
– Сур! – взвизгнула Нина, бросаясь к подруге и обнимая ее. – Ты здесь! Но почему? Я так по тебе соскучилась!
– Это идея Марека, – усмехнулась Суриндер. – Когда они пришли за книгами. Кстати, не позволишь ли узнать, как тебе удалось убедить этих двух здоровенных мужиков сделать за тебя всю грязную работу?
– Это новое проявление свободы и гордости шотландцев как народа, – заявила Нина, сама удивляясь собственному восторгу.
Ведь она всего неделю назад видела это дружеское лицо – или, точнее, три дружеских лица. Она вдруг поняла, что, несмотря на новые возбуждающие чувства самостоятельности и свободы, бурливших в ней с момента переезда, ей не хватало близких отношений… Просто людей, которых ты понимаешь, подумала Нина, и которые понимают тебя.
– Бегом! – торопил их Марек. – Пошевеливайтесь!
Все они побежали к первой платформе, и Джим, осторожно оглядевшись по сторонам, развязал веревки.
К счастью, вокруг не было ни души. Под брезентом, как знала Нина, скрывались примерно семьдесят коробок с книгами. Она виновато посмотрела на них.
– Я и не представляла, что коробок так много, – соврала она.
– В самом деле? – не поверила ей Суриндер, хватая сразу две коробки. – А как насчет того, что я много-много раз тебя предупреждала, что ты должна куда-то убрать всю эту чертовщину?
Нине стало не по себе.
– Пожалуй, я была худшей соседкой во всем мире!
Суриндер округлила глаза:
– Вообще-то, я слишком поспешила найти новую. Она постоянно верещит в ванной. А когда я ее спрашиваю, все ли в порядке, она говорит: «Все прекрасно, но зачем здесь столько книг?»
– Звучит неприятно, – нахмурилась Нина. – Наверное, у нее депрессия. У меня найдется парочка отличных книг, которые я могла бы порекомендовать в таком случае.
Суриндер бросила коробки в заднюю дверь фургона.
– Ладно, – кивнула она. – Я за них заплачу, когда отправимся обратно.
– Ни в коем случае! – возразила Нина.
Мужчины уже грузили в фургон коробки покрупнее.
– Как же я рада тебя видеть! – сказала Суриндер.
– А как ты с ними познакомилась?
– Отправилась в Инвернесс и оттуда проехалась с ними. Классное приключение! А у меня осталась куча дней неиспользованного отпуска. Наша контора развалилась. Чего и следовало ожидать. Мне все равно нужно передохнуть от этого жуткого местечка.
Суриндер проследила за тем, как Марек без видимых усилий поставил в фургон целую груду коробок.
– Выглядит он неплохо, – сказала она.
– Суриндер! – потрясенно воскликнула Нина.
Ее мысли были куда более романтичными.
Суриндер повернулась к Нине.
– Эй, только не говори, что ты сама этого не заметила! – с лукавым видом произнесла она.
Нина вдруг подумала о том стихотворении и поняла, что краснеет.
– Не сходи с ума, – сердито сказала она. – Он просто хороший человек и оказывает услугу нам обеим.
– Черта с два это просто услуга – рисковать своей работой! – Суриндер оглянулась на мужчин. – Тебе не кажется, что он немного похож на того актера, Марка Руффало?
– Прекрати!
– Я просто спросила.
– Спросила, не кажется ли мне, что машинист из Латвии похож на Марка Руффало?
– Ну, немножко.
– Эй, вы, обе, поспешите! – крикнул Джим. – Я не хочу, чтобы меня выгнали за незаконные перевозки по Британской железной дороге!
Девушки выпрямились и захихикали.
– И еще у меня есть чай, – добавил он, показывая свой термос. – Так что надо все разгрузить, пока он не остыл.
Подруги побежали к поезду, чтобы перенести оставшиеся книги.
– А разве на поездах не перевозят всякое? – спросила вдруг Нина, когда ее осенила новая мысль. – Множество разных нехороших вещей, которые отправляют по железной дороге в разные стороны? Вроде нелегального спиртного и прочего?
Джим и Марек улыбнулись.
– Только не на нашем поезде, – ответил Джим. – Там, где я вырос, я насмотрелся на то, что творят наркотики. Поэтому я не желаю иметь дело с подобными товарами. Ни за что. Точка!
Марек нахмурился.
– А знаете, – сказал он, – когда мои родители были молодыми, книги на нашем родном языке были запрещены. И сначала я, увы, читал на русском и лишь потом – на прекрасном музыкальном языке моей родины. Вот так. Поэтому все, что касается распространения книг, я приветствую. Это хорошо. Отличное лекарство.
