Ни Леннокса, ни Парсли видно не было. Нина подумала, не спят ли они еще. Она улыбнулась, представив, как неловкий Леннокс накрывает ее одеялом. Потом и слегка смутилась из-за этого: надо же, всего глоток виски, и тут же свалилась! Должно быть, Леннокс решил, что Нина не создана для деревенской жизни.
Солнце, безмерно заливавшее комнату, заставило Нину подумать, что она находится в каком-то жарком месте, вроде Испании. Но едва она открыла дверь, как на нее нахлынул холод. Облака неслись по небу с таким видом, словно спешили туда, где им надо было поскорее оказаться.
– С добрым утром, Шотландия! – улыбнувшись, произнесла она.
Сапожки Нина ночью оставила у задней двери, она надела их и прошла через двор, здороваясь с курами, бродившими тут и там, и гадая, как там поживают ее ягнятки. И еще она думала, не позволят ли ей дать им имена, но потом вспомнила, для чего они предназначены – для чего вообще существует ферма, – и решила, что не стоит быть такой наивной и сентиментальной.
У двери амбара стояла маленькая корзина. Нина наклонилась. Корзина оказалась полна яиц, еще теплых. Некоторые выглядели не слишком чистыми, в магазине таких не увидишь. Нина бессознательно улыбнулась, поднимая корзинку. Конечно же ее оставил Леннокс.
Суриндер еще дремала на кушетке, наслаждаясь покоем и тихим днем. Нина занялась кофе.
– Ты ходила куда-то? – сонно спросила Суриндер. – Не похоже на тебя. Ты в выходные обычно сначала пару часиков читаешь, а уж потом отправляешься за пакетом бекона в лавку на углу.
– Ну, во-первых, уже двенадцатый час, – ответила Нина. – А во-вторых, я прошлой ночью вообще сюда не возвращалась.
Суриндер мгновенно села.
– Рассказывай! – потребовала она. – Ты что, погналась за поездом и настигла его в Эдинбурге?
Нина покачала головой, выключила кофеварку и стала нарезать хлеб. Она чудовищно проголодалась.
– Яичницу-болтунью будешь? – со счастливым видом спросила она, с удивлением понимая, что уже не ощущает усталости. – Из свеженьких фермерских яиц.
Суриндер прищурилась и посмотрела на пухленьких представительниц семейства куриных, вышагивавших взад-вперед под пейзажным окном.
– Ты хочешь, чтобы я съела то, что только что вывалилось из задниц вот этих куриц? – спросила она.
– Но ты ведь ешь яйца. Ты их ешь постоянно.
– Но эти еще теплые. Из куриных попок!
– Они не из попок выскакивают. Они…
– Фу! – мрачно выдохнула Суриндер. – Черт, это еще хуже!
– Послушай, ты уж слишком чудишь! – расхохоталась Нина. – А откуда еще они могут взяться, как ты думаешь? Из булочной?
– Нет, из булочной вряд ли, – согласилась Суриндер.
– А если я их разобью и выброшу скорлупки? Никакого «фу» тогда на них не останется.
– Ладно, так и сделай. – Суриндер снова закрыла глаза. – И не заставляй меня смотреть на то, как ты их готовишь.
Нина бросила на сковородку пару ломтиков местного бекона – пахнул он изумительно, – положила кусочки хлеба в дорогой дизайнерский тостер и вскоре поставила на деревянный стол две тарелки с завтраком. Суриндер, забыв свой ужас перед свежими яйцами, тут же с жадностью набросилась на еду.
– Ах, боже мой! – внезапно сказала она, останавливаясь. – Что я вообще ела все эти годы?
Нина добавила в ее кофе немного жирного местного молока.
– О чем ты?
– Эти яйца! Этот бекон! Они же ошеломляют! Такого не купишь в каком-нибудь киоске.
– Верно, – согласилась Нина.
Она с сожалением посмотрела на свою тарелку. От жуткого голода она проглотила завтрак, не распробовав его вкуса.
– Да, это хорошо.
– Это лучше, чем хорошо! Это не сравнить с тем прессованным сеном, какое тебе подают в органических кафе. Здесь что, все такое?
– Конечно, – кивнула Нина. – Они здесь именно такое и производят.
Суриндер моргнула.
– А знаешь, – неуверенно произнесла она, – все ведь подумали, что ты просто свихнулась, когда перебралась сюда.
– И ты только теперь мне об этом говоришь? – удивилась Нина. – В самом деле? Все до единого? А мне казалось, все скажут, что я просто чудо, раз уж решилась полностью изменить свою жизнь.
Суриндер округлила глаза.
– Ну ладно… они ведь всегда что-нибудь такое говорят. Вспомни, что говорили, когда Келли вышла замуж за того француза, с которым познакомилась на рынке.
– О да! Мы все притворялись перед ней, что считаем его классным.
– Вот именно.
Какое-то время они жевали молча.
– А он ведь даже не был настоящим французом, – сказала наконец Суриндер.
– Ой, а я об этом и забыла! – усмехнулась Нина.
Суриндер сцапала еще один тост и махнула рукой в сторону большого окна.
– Но теперь… посмотри на все это! Мне кажется, ты настоящий гений!
– Сегодня солнечно, – отозвалась Нина. – Но солнце тут выглядывает не так уж часто. Ну разве что раз в десять минут. А потом идет дождь, а потом снег, а потом град, а потом снова солнце.
– Ошеломительно! – заявила Суриндер. – Ну теперь рассказывай, чем ты занималась ночью, или я тебя прибью.
– Я принимала роды у овцы. Два ягненка! То есть я ей помогала. Нет, я правда это сделала. С подсказками.
И она подробно обо всем рассказала.
– О, ну и… Я так и знала. Ты четыре года не могла запомнить кварталы вокруг дома, потом ты переезжаешь сюда и через пять секунд уже становишься центром событий! Я так и знала! Ладно, вернемся к фермерскому дому. Кстати, ты не находишь этого фермера сексуальным? Мне казалось, что у них у всех красные лица, резиновые сапоги, посохи и глупый радостный вид.
– Ты просто думаешь о картинках из детских книжек, – ответила Нина. – Там именно так изображают фермеров.
– Ну да. Ладно, удиви меня. Там что-то страшное? Волосы дыбом встают? Как в книжках? Ведь все не так?
– Да, ты права, ничего подобного. Он грубоват. Разводится с женой. Высокий, жилистый и целеустремленный. Немножко грустный.
– Ну да… – пробормотала Суриндер. И ненадолго задумалась. – Он похож на фермера из фильма «Четвероногий малыш»?
– Нет, – качнула головой Нина. – И перестань воображать себе фермеров, которых ты видела по телевизору. Он настоящий живой мужчина. Не старый. Которому просто довелось стать фермером.
– Вот уж и нет, – возразила Суриндер. – Все настоящие мужчины, каких я знаю, одержимы автомобилями и только о них и говорят все выходные, что ужасно скучно. А еще отпускают нелепые бороды и болтают о сайте знакомств «Тиндер» и фитнес-браслетах. Такие вот в наше время настоящие живые мужчины. – Она сделала паузу и понизила голос. – И все они – просто хлам!
