— Боги… — Зорик нахмурилась, глядя на алое пятно, украшавшее явно чужую рубашку. — Где ты взял эту одежду? Кот тебя ранил? Что случилось? От тебя разит тьмой… Чужой тьмой.
— Это рубашка капитана стражей. Он расследует дело о покушении на Найрока. Можешь просто немного… Я не хочу идти с этим к Серласу. Целитель слишком любопытен.
— А я — нет? — поджала губы Зорик. — Расстёгивай рубашку.
Он послушался, открывая взгляду сестры пропитанную собственной кровью повязку.
— Зла не хватает… — прошептала она, становясь рядом с ним у кресла.
— Тебе и не должно его хватать. Ты — инрэйг.
— И с верой в это ты шёл сюда, Крис? — вздохнула Зорик.
— Несомненно… — Рэйван ощутил покалывание и нараставшее тепло в плече, когда сестра зашептала заклинание, опуская на него ладонь.
Пальцы с нежностью коснулись и скулы, где остался порез от шипа. Кожу стянуло, запекло, вызывая желание тряхнуть головой, но Кристиан терпел, позволяя исцелять его.
— Отдыхай, — велела Зорик. — Закрой глаза и дыши спокойно. Скоро полегчает.
— Не смей тратить больше, чем необходимо, — не поддался её словам некромант. — Достаточно будет и …
— Я сама решу, когда будет достаточно, дорогой братец! — опасно понизился голос Зорик. — Так что там с расследованием?
— Для Найрока больше нет угрозы, — уклончиво ответил Кристиан.
— А для тебя всё ещё есть, — пригрозила она, склоняясь к нему ниже. — Всё ещё есть.
— Женщина, покушавшаяся на студента, была убита этой ночью. Она мстила за своего сына, осуждённого и казнённого по обвинению Лоруса Найрока.
— Она ранила тебя? — Зорик ласково взъерошила его волосы.
Всегда так делала, сколько Кристиан помнил. Но сейчас не было желания ворчать или уворачиваться от этой ласки.
— Её слова били больней… — вздохнул он. — Но главное — мальчишка в безопасности.
— Я хочу, чтоб и ты был в безопасности. Ты слаб. И вновь так рискуешь. Пора это забывать.
— Забывать что? — с удивлением посмотрел на неё Кристиан.
— Что тебе больше нет, ради кого жить. Сейчас ведь всё иначе? И тебе придётся объясняться уже не передо мной. Не хотела бы я оказаться на твоём месте… — нараспев проговорила Зорик, потрепав его по небритой щеке, как ребёнка.
Глава 22
Сон не шёл к нему. Приведя себя наконец в порядок, и переодевшись, Кристиан тряхнул головой, убирая с глаз влажные после душа пряди волос. Он надел чистую рубашку, застёгивать не стал, повёл плечами, проверяя ощущения. Боль практически исчезла, и затянувшаяся рана лишь доставляла некоторый дискомфорт. Зорик не послушалась, истратила слишком много, но выбраться из её цепких рук было делом невозможным. Не отпустила, пока не «спасла». На скуле всё же остался тонкий шрам от пореза, но и тот пропадёт через пару дней.
Кристиан остановился у окна. Пряча руки в карманы брюк, он смотрел на ночной двор. Тихо. Безмятежно. Только мысли метались, не давая голове покоя. Теперь ему есть, ради кого жить. Так сказала Зорик? Теперь есть тот, благодаря кому хочется устоять на краю. Есть свет и есть тепло. Холод и мрак отступали. Втягивали свои когти. Прекращали терзать его душу, стоило подумать о той, что находилась где-то на другом конце замка. Спит? Наверняка нет. Ему хотелось, чтоб не спала. Чтобы хотела увидеть так же сильно, как и ему сейчас.
Медальон на груди Кристиана блеснул металлом в свете яркой луны. Он поднял руку и коснулся артефакта. Несколько печатей проявилось на полу, приходя в движение. Ещё мгновение — и знакомый силуэт возник в их свечении, походя на призрак. Тёмные потоки волос осыпали плечи и спину, контрастируя с белоснежной тонкой ночной сорочкой. Румянец возмущения окрасил щёки, а руны проступили на руках, которые Кристиан придержал за запястья, ощущая, насколько горячи. Тьма и пламя — странный союз. Но сейчас не хотелось рассуждать об этом.
— Ты... — её дыхание участилось.
— Я, — улыбка тронула его губы.
Злилась. И от того выглядела ещё желанней. Пусть злится. Он не хотел видеть её слёз. Никогда. И никогда не хотел быть причиной их.
— Ты снова пострадал? — Трин приподнялась на цыпочки, пытаясь ближе разглядеть его лицо.
— Скорее — моя рубашка.
Кристиан коснулся её губ лёгким поцелуем.
— Ещё и шутишь?
— Я устал быть серьёзен, Спичка, — ладони Рэйвана скользнули по её рукам вверх, опускаясь на плечи.
— Ты ведь не с управляющим подрался?..
— Нет, — усмехнулся он. — Просто споткнулся. В городе темно. Дороги толком не видать. Нужно будет написать королю, чтоб сместил с должности Улхара, раз не может развесить фонари.
Трин поджала губы, которые ему вновь захотелось поцеловать. Хотелось касаться её. Ощутить нежность кожи под пальцами и прохладу шёлковых волос.
— Останешься, — тихо произнёс Рэйван.
Вопрос или требование? Была ли разница? Сердце Трин учащённо забилось.
— Останусь, — она произнесла вслух? Или мысленно?
Теперь стояла перед ним, пытаясь скрыть смущение. В тёплых отблесках свечей и горевшего камина казалась нереальной. Прекрасной… Кристиан склонил к ней голову и взял за подбородок. Поцеловал, едва касаясь и будто проверяя, не собралась ли бежать прочь, осознавая происходящее.
Словно читая его мысли, Трин рискнула обнять Кристиана за шею. Волосы его всё ещё были влажными. От него пахло так знакомо. А тепло тела обволакивало, кружило голову. Теперь сама прижалась к его губам, тем самым подтверждая молчаливое согласие. Вместо печати… Так сказал он когда-то.
Кристиан ответил, и в этот раз поцелуй был далеко не нежен, зовущий, требовательный. И он никак не мог насытиться им. Всплеск силы, вызванный новыми неизвестными чувствами, хлынул по венам, наполняя Трин до кончиков пальцев. Свечи вспыхнули ярче, и золотом стихия принялась рисовать по её телу замысловатым рисунком, превращала волосы стихийницы в огненные потоки. Кристиан окунул руки в сверкавшие пряди, осыпавшие спину Трин. Она горела звездой в его объятиях, и согревала своим светом, не причиняя боли.
— Ты прекрасна…
Он спустил с плеч бретели её ночной сорочки, позволяя невесомой ткани упасть к ногам девушки. Повторяя золотой рисунок, провёл кончиками пальцев по ложбинке между грудями, чувствуя биение сердца. Оно стучало так сильно, что заглушало его собственные мысли.
— Ты тоже… — прошептала Трин, отзываясь на ласку.
Она едва касалась его обнажённой груди ладонями. Будто всё ещё боясь ранить своей силой и обжечь. Трин сняла рубашку с Кристиана, бросая вслед за собственной сорочкой. Осмелев, неумело гладила плечи и спину жениха, любуясь игрой мышц. Такой отклик ещё больше разжёг его желание. Кристиан смотрел на её лицо, пылающее от избытка эмоций. Боги… Как же она прекрасна. И принадлежала ему. Только ему. Всегда.
