Чуть дальше, на более ровном и свободном пространстве, покачивает руками и корпусом в такт музыке Файола. У нее невероятно сложного покроя костюм с юбкой из светлой, едва тронутой сиреневым, непрозрачной, но необычайно воздушной ткани. Волосы как облако окутывают голову, и от этого девушка смотрится еще более невесомой. Уверенная в себе, открытая, прямолинейная и в то же время необычайно милая. Было бы замечательно с ней по-настоящему сдружиться.
Рядом с рогранкой, опираясь рукой на возвышение, стоит и весьма откровенно меня разглядывает тот самый бесцеремонный мужчина, с которым я пересеклась в коридоре. Вроде Фай говорила, что прилетела с братом? Вероятно, это он и есть. У них даже одежда подобрана в тон. И ведь однозначно этот тип запомнил меня вчера, а сегодня узнал, потому как улыбочка на его лице специфическая. Не наглая, а как бы это правильно сказать… намекающая. Игривая. Мол, знаю я одну тайну, но пока говорить не буду, авось на будущее пригодится. Мутный субъект. Чувствую, будут у меня проблемы из-за столь экстремального знакомства с ним.
За его спиной, в полутени, замечаю и своего второго ночного знакомца, в каюту которого столь неосторожно попала. И вновь поражаюсь тому, как же близок он по типажу к Атиусу. У него даже костюм тоже белый, разве что отделка светло-синяя и почему-то кажется объемной, словно она пушистая, а не гладкая. На меня Атис не смотрит, его глаза бегают по залу, изучая гостей, словно отыскивают кого-то. А когда он замечает что-то одному ему ведомое, на мгновение замирает в напряжении. Впрочем, на лице быстро появляется разочарование. Не то. А может, не та? Не свою ли ночную гостью он ищет? Меня? Или же ту, вторую, которая пришла после?
При мысли о том, что цессяночка могла ему понравиться, в душе появляется беспокойство. Такой хороший империанин! Будет жаль, если он тоже попадет в сети, расставленные альбиносом.
Заставляю себя больше на него не смотреть и продолжаю изучать гостей.
Атиус далеко не ушел, разговаривает с капитаном, который командовал транспортником, забравшим меня с Рооотона. За их спинами внимательно следит за присутствующими Керас. И, между прочим, он не один. Слева от него та самая девушка-цессянка, которая была моей сопровождающей, а справа… Ой! И справа она же! Близнецы!
Мое любопытство теперь зашкаливает. Кем же они ему приходятся? Жена и фаворитка? Или жена и ее сестра. Или фаворитка и ее сестра? О! Как же хочется это выяснить!
Впрочем, намного больше мне хочется узнать, куда делась моя подруга. Дядю Джаграса я вижу — стоит спиной к возвышению, отведя локти назад и опираясь ими на горизонтальную плоскость. Костюм у родственника темно-зеленый с желтой отделкой, из плотной тяжелой ткани. Его любимый. Смотрит дядя не на меня, а на Атиуса. Причем с весьма непонятным выражением. Кривая усмешка на губах, а глаза серьезные, внимательные. Но он один.
Хмурюсь, вновь пробегая взглядом по залу. Среди тех, с кем я знакома, замечаю и других, неизвестных мне личностей. Двое красноволосых мужчин в возрасте, один совсем молоденький парнишка, такой же синеволосый, как королева, несколько альбиносов-мужчин и три беловолосые девушки…
Так где же Лурита?
— Дей! — тихий всхлип за спиной, и я быстро оборачиваюсь.
С нехорошим предчувствием, между прочим. Потому что опасаюсь худшего. Того, что дядя ее запер, голодом морил, со мной переписываться не разрешил и на праздник не пустил. И ей пришлось сбегать невесть как, а потом пробираться тайком в зал. Соответственно я увижу ее растрепанную, жалкую, тощую, оборванную…
Хм! Смотрю на подругу и успокаиваюсь. Платье красивое, из ярко-зеленой блестящей тафты, по-моему, даже излишне нарядное. Прическа аккуратная и опять-таки праздничная. На руках синяков нет, а вот браслет, наоборот, имеется. Лицо… да, лицо расстроенное, но отнюдь не истощенное.
И в чем же проблема?
Тяну ее за руку, чтобы села рядом и не привлекала к нам лишнего внимания.
— Ты как? — на всякий случай спрашиваю. Вдруг я чего не заметила?
— Плохо, — судорожно втягивает воздух и снова всхлипывает Лурита. Находит глазами дядюшку, впивается в него влюбленным страдальческим взглядом и шепчет: — Он меня измучил совсем! Обнимает так, что дыхание перехватывает и сердце останавливается. Кормит из своих рук. И одевает сам, и причесывает, и спит рядом на кровати… Но при этом ничего мне не позволяет! А еще ругается, когда я пытаюсь спровоцировать его на физическую близость… Дей, — она стонет, прикусывая ладонь, — это так сложно выносить! Поговори с ним, пожалуйста!
Каких сил ей стоило оторвать взгляд от вожделенного объекта, уму непостижимо. Но все же подруга нашла в себе силы сделать это и теперь с надеждой смотрит на меня. А я…
А что я? Я и сочувствую ей и в то же время понимаю, что ничем не могу помочь. Организм Луриты привязался к дядиному на своем физиологическом уровне, и теперь мало того что эта привязка главенствует над ее разумом, так и избавиться от нее крайне сложно. Но самое гадкое, что дядя не просто дал влечению развиться, а еще и стимулировал его постоянно! То есть все эти дни, вместо того чтобы позволить организму девушки получить желаемое и успокоиться, он разжигал в ней страсть все сильнее. Зачем? Я его планов не понимаю. Хотя…
А ведь много может быть объяснений.
Первое. На ее примере дядя решил наглядно показать, что меня ждет, если буду вести себя необдуманно и неосторожно, вместо того чтобы влюбить в себя Атиуса. Типа смотри, Дей, и запоминай: дашь слабину, и с тобой смогут сделать все что пожелают. В этом случае он помучает еще чуток Луриту, переспит с ней и отпустит с миром.
Второе. Дядюшка решил использовать девушку как объект шантажа. То есть будет давить на меня, вынуждая сделать что-то нужное ему, в обмен на свободу моей подружки. Малоприятный вариант.
Третье. Дядюшка специально не дает ей желаемое, чтобы, когда потребуется, управлять девушкой в своих интересах. Она, ослепленная страстью, для него сейчас отличная марионетка. Получается, что с Луритой мне теперь тоже надо вести себя осмотрительно, чтобы она меня ненароком не подставила.
— Может, он хочет, чтобы ты стала его женой? — все же для подруги называю последнюю, самую приятную в ее состоянии версию.
А что? Ведь в этом тоже нет ничего невозможного. Мужчина, зная, что у девушки влечение, отказывается от секса с ней, но от себя не отпускает и все делает, чтобы привязка стала сильнее. Значит, сам влюбился. Логично же!
Лурита замирает на полувсхлипе и перестает реагировать на происходящее. Оно и понятно — в ее состоянии адекватно воспринимать информацию сложно.
— Думаешь? — наконец выдыхает и расслабляется.
Облегчение и надежда в ее глазах настолько явные, что мне становится не по себе. Ох, зря я ей это сказала! Если у дяди иные планы, то после моих слов для подруги это станет страшным разочарованием. И на ее отношении ко мне отразится в первую очередь. Причем крайне негативно.
Ласково поглаживаю ее переплетенные в замок пальцы, но больше ничего не говорю. Время покажет. Лишь бы ожидание не затянулось.
