Не загорись Джаграс страстью к той, которая не могла ответить ему взаимностью, — я имела бы выбор.
Не родись в душе Орлей ревности и ненависти к моей прабабушке — не получила бы я предложения стать фавориткой.
Не будь Атиус сыном, у которого уважение к матери сильнее страха перед гневом отца, — и я бы уже давно была его женой.
Не прояви алчности милбарцы — мы бы никогда не узнали, кто на самом деле виновен в гибели императора.
И все же жаль… Жаль, что в этой цепочке нет звена, которое доказывало бы вмешательство и шантаж со стороны цессян. Это было бы самое простое и весомое основание, чтобы признать мой статус недействительным. И я не понимаю, на что будет делать ставку Атис.
Как же долго! Я считала секунды до приземления, а они все не заканчивались. Потом с той же неторопливостью тянулись минуты ожидания транспортника, который должен был отвезти во дворец и нас и груз — те самые материалы для более эффективной работы капсулы стабилизации. Затем под нашими ногами, то есть дном не слишком торопливого средства передвижения, вилась бесконечная пыльная дорога…
И все же любое ожидание когда-нибудь заканчивается, сменяясь активностью — действиями и их последствиями.
— Атис Алиин ат’Шон! Я рад вашему возвращению, — доброжелательно приветствует спускающуюся с транспортника делегацию вышедший навстречу король. На равных приветствует, без налета превосходства или заигрывания. И даже руку протягивает, чтобы обменяться с леянином касаниями, означающими дружеское расположение и готовность к общению.
— Дэйль Монг ли’Тон, — учтиво откликается Атис, который первым спрыгнул на каменное покрытие площади перед дворцом. — Как здоровье вашего сына?
— Лучше, намного лучше. Благодаря вам, — улыбается король. — Стазис, даже слабый по интенсивности, тем не менее помогает его организму справиться с ядом. Теперь же я надеюсь на скорое и полное выздоровление.
Он отвлекается, чтобы взмахом руки поторопить рабочих, начавших выгрузку, а когда поворачивается обратно, его глаза изумленно округляются. В ошеломленном молчании король наблюдает, как Атис помогает мне спуститься вниз.
— Дейлина, — изумленно произносит ли’Тон. — Но… Я ведь утром с тобой говорил. Как же…
Он в полной растерянности переводит взгляд на моего спутника, который, лишь усиливая его недоумение, притягивает меня к себе ближе, обнимая за талию.
— Я полагаю, что вы не с ней общались, а с ее компаньонкой, — мягко замечает Атис. — Позвольте нам все объяснить. Здесь? Или…
Монт спохватывается, кивает, ждет, когда я скользну пальцами по его ладони, и приглашающим жестом просит нас следовать за собой. Вот только если я медлю, то есть иду с опаской, потому что больше всего боюсь попасть в какую-нибудь ловушку, то леянин шагает уверенно, ничуть не страшась ни предстоящего разговора, ни того обстоятельства, что вся его охрана осталась внизу.
Однако не только у него выдержка и самообладание на высоте. Король Цесса тоже ведет себя вполне корректно и вопросов больше не задает. Лишь когда мы оказываемся в его кабинете и усаживаемся в кресла, позволяет себе заговорить:
— Что за игру вы затеяли, ат’Шон?
В голосе пусть скрытое, но все же возмущение. И взгляд, которым он одаряет меня, тоже не светится одобрением. Вот только обвинить меня Атис ему не позволяет.
— Боюсь, что начал ее вовсе не я.
Он скользит пальцами по коммуникатору, активируя какую-то программу, и по помещению разносится знакомый язвительно-трагический голос:
— Цессяне гнусно решили захватить власть, уничтожив императора, и, чтобы отвести от себя подозрение, вынудили меня быть посредником в своих переговорах с пиратами…
— Это ложь! — Бледное лицо Монта багровеет, и он вскакивает со своего места, опираясь ладонями о столешницу. — Где этот… этот… — задыхается от негодования, не находя подходящих слов. — Я его удавлю собственными руками!
Его кулаки сжимаются, сминая лежащие на столе листы бумаги, а затем их скручивая, словно цессянин уже чувствует под своими пальцами шею иперианина.
— Успокойтесь, ли’Тон, — спокойно реагирует на это Атис. — Истинное положение дел мне известно. Никто не собирается вас обвинять, в противном случае эта запись уже давно была бы обнародована. Что касается Джаграса Гун он’Ласта, то он будет находиться под арестом на моем корабле до судебного разбирательства.
— Зачем же… — непонимающе встряхивает беловолосой головой альбинос, опускаясь обратно на сиденье.
— Хотел убедиться в том, что вы цените справедливость в той же степени, в которой отстаиваете свою невиновность.
— Говорите. — Монт прищуривается, откидываясь на спинку кресла.
— Джаграс сделал все, чтобы Дейлина приняла предложение вашего сына, не имея иного выбора. Думаю, что вы об этом догадывались, но посчитали несущественным, потому что наследница была свободной.
— Допустим, — уходит от прямого ответа король. На мгновение его глаза находят меня и вновь возвращаются к леянину.
Взгляд холодный, неприятный, осуждающий. Видимо, король уже понял, к чему ведет его оппонент, и моя роль в этом ему не нравится. Я невольно ежусь, а в душе вновь рождаются опасения, которые уже почти исчезли. И тут же чувствую уверенное, успокаивающее пожатие, потому что Атис накрыл мои судорожно сжатые ладони своей рукой, продолжая разговор с цессянином.
— Как видите, сейчас ситуация в корне иная. Сомнительно, чтобы принц своевременно информировал вас обо всех нюансах отношений, которые были между ним и Дейлиной, но о том, что влечения к нему у девушки нет, вы все же в итоге узнали. Так что вас не должно удивлять, что между нами возникли взаимные чувства.
— Я вижу, что вы, ат’Шон, ловко воспользовались тем стечением обстоятельств, о которых вам стало известно, — презрительно кривит губы Монт. — И наглядно продемонстрировали поведение, недостойное вашего королевского статуса. Вы спровоцировали влечение у девушки, прав на которую у вас нет.
— Мне казалось, вы прозорливее, ли’Тон, — возвращает ему упрек леянин. — И умеете делать правильные выводы.
— И в чем же я ошибся? — Белые брови поднимаются с явной издевкой. — В том, что вы нашли способ прибрать империю к рукам, соблазнив наследницу и рассчитывая на свадьбу с ней после того, как Атиус откажется от нее как от фаворитки? Так это очевидно.
— Очевидно ровно в той же степени, в которой вы причастны к гибели Ит Мун ро’Лона и его жены, — холодно отчеканивает Атис.
— Хорошо. — Монт поднимает руки, демонстрируя, что аналогию понял и готов пойти на уступки. — Допускаю, что вы действовали, не имея умысла. Верю, что удачно для вас сложились обстоятельства. Однако Дейлина — фаворитка моего сына. Надеюсь, вы не станете отрицать того, что, вступая с ней в личные отношения, вы, пусть невольно, — он снова умышленно делает оговорку, — но нарушили закон?
