Значит, это и к лучшему, что Атиус не захотел на мне жениться, но все же увез на Цесс. И то, что я пыталась свою жизнь изменить, не став марионеткой для тех, кто пытался мной манипулировать, — тоже к лучшему. Иначе бы точно ничего не приобрела.
Удивительно. Необычно. И очень радостно, потому что отныне никто не посмеет сказать, что я — пустышка.
ЭПИЛОГ
Все укрытие нашли? Жду от вас я результата, кто не спрятался, увы, в этом я не виновата!
— Все укрытие нашли, ты уверен?
— Не волнуйся, мама, никто не пострадает. Идем.
Рука сына, прихватив мой локоть, настойчиво тянет меня внутрь убежища.
— Хорошо.
Все же бросив еще один взгляд в темноту, наполненную мельтешащими снежинками, и не увидев в ней фигур, я послушно шагаю под защиту горы. Вернее, в пещеру, где нам предстоит переждать бурю.
Ловмит — очень коварный сезон на Ле. В это время совершенно тихая, ясная погода может в несколько минут смениться шквалистым ветром, несущим тонны снега. Но и стихнет буран столь же быстро, оставив после себя лишь ровную белую гладь. Однако именно поэтому мы идем к месту ритуального сна не по прямой, через снежную равнину, а вдоль горного хребта, который огибает ее широким полукругом. Путь в три раза длиннее, зато безопаснее — тем, кто сейчас остался снаружи, не позавидуешь.
Присаживаюсь на каменный выступ, на который наши спутники уже бросили теплые шкуры, и вытягиваю ноги, чтобы дать им возможность отдохнуть. Я могла бы поехать на ростоле — это очень удобный, приспособленный для перемещения по снегу и льду транспортник. Атис именно на этом и настаивал, но я не захотела оставлять сына. Он-то должен пройти этот путь пешком. Таков уж обычай, и нарушать его не стоит.
Из-под полуопущенных век наблюдаю, как мой беловолосый сероглазый красавец — вылитая копия своего отца, от меня он не взял ничего — совершенно по-деловому принимается за обустройство. Помогает сопровождающим плотно завесить вход, проверить оборудование, развернуть обогреватель. Словно и не устал нисколько. Словно и не он несколько часов шел по тяжелому маршруту, ведущему его в будущее.
В это будущее Дарейт смотрит с оптимизмом, с уверенностью, что способен пройти испытание и получить право стать королем. А мне грустно. Восемьдесят лет сына не видеть и беспокоиться: хватит ли его организму сил на длительный сон; выдержит ли он столько времени в естественных условиях, а не в комфорте стазисной капсулы; сможет ли преодолеть самую сложную фазу — пробуждение после столь длительного анабиоза.
Да, сын уже дважды уходил в пробный долговременный стазис и никаких трудностей при этом не испытывал. Видимо, несмотря на то, что никаких способностей от меня он не получил, та, что досталась ему от отца, была развита идеально. И все равно мне становилось не по себе.
— Ты опять переживаешь? — Присев рядом и заботливо поправив меховой капюшон, который закрывает мою голову, Дарейт смотрит на меня с укором. — Обещала же…
— Не обращай внимания.
Я снимаю рукавицу и ласково глажу его по руке. Вовсе не детской и не подростковой. Это рука взрослого мужчины, которому уже сорок пять активных лет. А если приплюсовать стазисные, то и все шестьдесят. Жизненный опыт у него более чем достаточный. В его возрасте Атис уже и испытание прошел, и королем был, и на мне женился, и империей управлял, и даже сына мне подарил. Дарейт ведь родился спустя два года после официальной свадьбы — ни я, ни муж не захотели долго ждать. Да и со вторым ребенком тоже тянуть не стали. Так и появилась у Дарейта в день его шестнадцатилетия маленькая сестричка-наследница…
— Мы можем идти, — обрывает мои воспоминания голос проводника. — Буря стихла.
Сборы в дорогу занимают совсем немного времени. Пара минут, и мы уже шагаем, вернее, скользим, прокладывая себе путь в снежных наносах, искрящихся ничуть не хуже звездного неба над головой. Мутиты — специальная обувь с широкой водоотталкивающей подошвой — помогают не проваливаться и удерживаться на поверхности даже самых рыхлых сугробов. И это очень удобно, ведь глубина некоторых из них может достигать нескольких метров.
— Дальше лед!
Я слышу радостный возглас идущего первым проводника и ловлю веселую улыбку сына, который мне подмигивает и протягивает руку.
Эх…
Крепко вцепившись в его запястье, я зажмуриваюсь и чуть сгибаю ноги в коленях, чтобы не упасть. Со скоростями, которые развивают леяне, скользя на мутитах по ледяным поверхностям, я так и не свыклась. Одно дело — ростол, на нем ты сидишь, и площадь опоры у транспортника больше, а тут…
Полностью доверяя сыну, глаз я так и не открываю. Лишь чувствую ускорение и холодный ветер, бьющий в лицо и пытающийся сорвать с меня капюшон и куртку. Атис тоже не единожды таким же способом меня катал, но я все равно не научилась получать от этого развлечения полноценное удовольствие.
А вот наши дети в этом смысле настоящие леяне. Сколько раз мы, обыскавшись их во дворце и его окрестностях, находили потеряшек именно на ледяном поле. Что Дарейт, что Алли в убеждении, что для них это лучшее времяпрепровождение, были солидарны. Дочка, правда, столь же сильно любила и другое — плавать в термальных озерах, что ее брату не слишком импонировало. Оно и понятно — нырнув, эта мелкая «спуктумиха», как он ее в сердцах обзывал, могла часами не вылезать на поверхность, а переживать приходилось кому? Несомненно, брату.
Разумеется, к настоящим спуктумам дочь никакого отношения не имела и водными потоками управлять не могла, но кожное дыхание зоггиан использовала на все сто процентов. Впрочем, не только его. Удивительно, но ей, в отличие от Дарейта, досталось все. Она и в темноте видела прекрасно, и однажды до смерти меня перепугала, когда ухитрилась впасть в краткий анабиоз, а уж как болтала на ультри…
«Вот! Одежда тесновата. Мне же кто-нибудь поможет? Жду от вас я результата!» — Я до сих пор не могу удержаться от улыбки, вспоминая ее детский лепет, обиженно поднятые домиком белые бровки, насупившееся личико, обрамленное светлыми волосами, и обе ножки, которые она ухитрилась втиснуть в одну штанину.
Необычный способ выражения своих мыслей Алли освоила намного раньше, чем привычную речь, и обожала куда больше именно из-за своеобразного построения фраз. Да и общаться ей было с кем — в имперский совет, который базировался на Ле все то время, пока Атис был императором, входили и представители Ипера. И как же я жалела, что муж Луриты, тот самый Земор, с которым она познакомилась на леянском крейсере, все же не принял приглашения императора занять должность главы имперского флота и остался служить иперианскому королю. Да и четыре дочери, младшей из которых сейчас десять, а старшая родилась на три года позже моего Дарейта, тоже не оставили подруге возможности активно путешествовать. За эти шестьдесят с небольшим лет свиделись мы лишь однажды — не прилететь на свадьбу моей дочери Лурита просто не смогла.
И ведь вот что любопытно: ей катание на мутитах понравилось с первого раза. Все же моя подруга всегда была экстремалкой…
