— А как же? Еще батюшка нашего царя Гордона всех грамоте велел обучать, чтоб слово Божие сами читать могли. У нас только старики грамоту не разумеют. Да и то не все.
— Замечательно. Значит, по Библии грамоту изучал. Наверняка наизусть первую страницу помнишь.
— Помню.
— А сможешь эту самую страницу на доске деревянной вырезать в зеркальном варианте?
— В каком? — опешил Иван.
— В зеркальном. Ну чтоб буковки в тексте наоборот смотрелись.
— А ты, купец, не из арабов? Только они задом наперед бумагу марают.
— Успокойся. Русский я. Но буковки мне именно такие, как ты сказал, и нужны. Наши, русские буковки. Короче: нормальный текст к зеркалу подносишь и то, что в отражении увидишь, вырезаешь. Сможешь такую дощечку вырезать?
— Да я и две смогу.
— Вот на такой дощечке! — азартно развел руками юноша, показывая желательные габариты. Они у него получились размером в развернутый газетный лист.
— На такую дощечку и четыре страницы лягут, — почесал затылок Иван, — Но ты, боярин, не боись — смогу! Заглавные буковки узорчатыми делать, чтоб красивше было, али как?
— Хотелось бы.
— Сделаю!
— И сколько тебе надо, чтобы такую дощечку вырезать?
— К вечеру управлюсь.
— Я не о времени, хотя оно тоже роль играет. Сколько денежек за такую работу попросишь?
Ванька Левша замялся.
— Алтын… — кузнец робко посмотрел на царского сплетника, — …это для тебя, купец, не очень дорого?
— Будет тебе алтын, — решительно сказал юноша, мысленно помянув царя-батюшку недобрым словом. Сделаешь тут при таких ценах газету! Он не знал точно, почем здесь в золотых алтын, но почему-то был уверен, что это очень и очень много. Однако хороший мастер для его дел был нужен позарез, и он не стал торговаться.
— Так, Ваня. С этого дня я тебя на работу к себе беру, — громко сказал он, заметив, что глава разбойников уже пришел в себя и напряженно прислушивается к их разговору.
Остальные разбойники тоже уже шевелились, и кое-кто даже пытался встать на ноги. — И если на тебя кто-нибудь еще наедет, скажешь, что работаешь на государственного человека, царского сплетника. А если с тобой или с твоей семьей что-нибудь нехорошее случится, царский сплетник потолкует по душам с царем Гордоном, тот поднимет всю свою стражу, они разыщут татей и всех, вместе с купцом Николой, посадят на кол.
— На кол — это больно, — поморщился Левша. — Сам не пробовал, но мне рассказывали.
— Неужто кто-то с кола сумел уйти? — рассмеялся Виталий.
— Были такие умельцы.
— Ну кол — это лучшее, что им грозит.
— А что может быть хуже? — удивился кузнец.
— Хуже, если я займусь ими лично. Знал бы ты, как я не люблю извращенцев, издевающихся над маленькими девочками. Ой что я с ними делаю-у-у… Да они о колах в задницах после этого мечтать будут!
Его вдохновленная речь принесла свои плоды. Объятые ужасом бандиты, подвывая, начали уползать прочь с подворья, спеша свалить куда подальше от этого ненормального купца, оказавшегося государственным человеком, хотя что это за должность такая — царский сплетник, — никто из них не знал. А от этого было еще страшнее.
— Ну барин! Раз ты со мной так, то и я к тебе со всей душой! — Чувствовалось, что была бы шапка на солнечной голове Ваньки Левши, он бы шлепнул ее об землю. — Жди меня завтра поутру, барин! Все для тебя даром сделаю!
— А вот даром не надо! — строго сказал государственный человек, — Каждый труд должен быть достойно оплачен. Вот тебе задаток.
Юноша выудил из кошеля золотой и кинул его Ваньке. Кузнец поймал монету, освидетельствовал на ней чеканный лик царя Гордона и рухнул в обморок.
— Эй, ты чего? — заволновался Виталий и начал приводить его в чувства проверенным методом пощечин, — Надо же, никак припадочного нанять умудрился.
— Барин, — открыл глаза кузнец, — я тебе этих досок столько наделаю!
— Пока одной достаточно. Главное: сделай качественно, по уму.
— Сделаю, — жарко выдохнул Иван, — Куды ее потом принесть?
— Принесть, отнесть, — усмехнулся Виталик. — Эх ты, грамотей. К терему Янки Вдовицы принесешь. Царь-батюшка меня к ней на постой определил.
— Ой, барин! — вскочил на ноги кузнец. — Не надо бы тебе там на постое быть! Она, конешно, лекарка знатная, всем по-соседски забесплатно с хворями помогает, только слухи о ней нехорошие ходят.
— Какие слухи?
— Говорят, она не только честной народ, но и татей ночных лечит. Вот придут к ней такие ночью, а ты там. Ограбить али убить могут!
— Ну с татями я как-нибудь разберусь, — отмахнулся Виталий, — И ограбить меня не так-то просто. Не то что тебя.
— Да ежели б они меня этой веревкой с камнями не опутали, — начал оправдываться кузнец, — я бы им задал!
— Ну да. Я бы ему дал, если б он меня догнал.
— А ты не смейся, барин, — насупился кузнец, — Я ж в драке из первых. Меня ж не за просто так прозвали Ванька Левша.
— А за что?
— За то, что я только с правой бью. А ежели я с левой быку-трехлетке меж рогов дам, он уже не встанет.
— Спасибо, Ваня, что ты меня в прошлый раз обычным дрыном саданул, а не рукой.
— Так я ж при понятиях. Я с левой убить могу. А дрыном это я так, считай, приласкал.
— Неплохо приласкал. Меня потом неделю Янка выхаживала. Хорошо, что не с левой.
— Это да. Ежели с левой, Янка бы тебя не выходила.
— Гав! — До боли знакомый хвостик мелькнул в створе ворот подворья кузнеца, и царский сплетник сразу заторопился домой.
За время болезни он уже успел сдружиться с буйной компанией, живущей у Янки Вдовицы, терем которой все чаще мысленно называл своим домом…
Глава 6
Встретила его Янка очень ласково: прямо с порога попыталась огреть ухватом. Юноша едва успел увернуться.
— Ты что, белены объелся?
— Тот же вопрос я хотел задать тебе, — Виталий метнулся в гридницу и занял безопасную позицию: между ним и Янкой теперь находился стол.
— С такой кучей золота без охраны по городу шастаешь, да еще перед носами татей им трясешь! Тебе что, жить надоело?
— А все-таки это была Жучка, — хмыкнул юноша, вспомнив мелькнувший в воротах хвостик.
— Попрошу без оскорблений, — сунул оборотень нос в гридницу. — Не надо путать пол. Я не Жучка, а Жучок.
— Значит, соглядатая за мной пустила…
— А ты думаешь, я такого дурака великовозрастного без охраны на первую прогулку по городу отпущу?
