Книга Песочный человек и другие ночные этюды, страница 266. Автор книги Эрнст Теодор Амадей Гофман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Песочный человек и другие ночные этюды»

Cтраница 266

- Хо-хо, - воскликнул капитан. - Не это ли ваша заклинательная книга, майор?

- Конечно, - ответил О'Маллей сухо.

Капитан взял книгу, раскрыл ее и в ту же минуту расхохотался так неудержимо, что мы не знали, что ему могло показаться настолько безумно смешным.

- Нет, - сказал наконец капитан, с трудом удерживаясь от смеха. - Это уж слишком! Что за черт, майор! Вы хотите посмеяться над нами или вы ошиблись? Друзья, товарищи, посмотрите-ка!

Ты можешь себе представить, Альберт, наше глубокое удивление, когда мы увидели, что книга, которая была перед глазами капитана, оказалась не чем иным как французской грамматикой Пеплира.

О'Маллей взял книгу из рук капитана, сунул ее в карман шинели и сказал очень спокойно - он вообще казался спокойнее и тише, чем когда-либо:

- Для вас, капитан, должно быть безразлично, какими средствами буду я пользоваться для исполнения обещания, которое состоит в том, чтобы проявить в осязательной форме мою связь с миром духов, окружающим нас, и которым обусловлено наше высшее бытие. Вы думаете, что моя сила нуждается в таких жалких пособниках, как известные мистические формулы, выбор подходящего времени, уединенное страшное место и других, которыми пользуются жалкие ученики кабалистики в своих бесплодных опытах? На любой площади, в любой час я бы мог показать вам, что я могу. И если я тогда, когда вы довольно дерзко потребовали от меня доказательств, выбрал особое время и, как это вы сейчас увидите, особое место, которое вам покажется, быть может, страшным, то я сделал это лишь для вас, чтобы выказать известную любезность тому, кто будет на этот раз в некотором роде вашим гостем. Гостей обыкновенно принимают в парадных комнатах и в наиболее удобный для них час.

Пробило одиннадцать часов. Майор взял факелы и пригласил нас следовать за ним.

Он шел так скоро, что мы едва поспевали. Сперва майор держался большой дороги, но когда мы поравнялись с таможенным домиком, он повернул направо на тропинку, ведшую через расположенный рядом еловый лес. Таким образом мы шли около часа, наконец, майор остановился и попросил нас идти следом за ним, иначе мы легко можем потерять его в чаще леса, в которую зашли. Майор пошел теперь в сторону через густой кустарник, цеплявшийся то за наше платье, то за шпагу, так что мы с трудом могли сквозь него продираться. Наконец мы вышли на открытое место. Лучи месяца пробивались через темное облако, и я различил при этом свете развалины довольно большого здания, в которое вошел майор. Становилось все темнее и темнее. Майор крикнул нам, чтобы мы остановились, так как теперь он проведет нас по одному. Он начал с капитана. Затем была моя очередь. Майор меня обнял и скорее донес, чем довел в глубину здания.

- Стойте здесь, - тихо шепнул мне О'Маллей, - пока я не приведу лейтенанта. Тогда я примусь за дело.

В непроницаемой темноте я ощутил дыхание стоявшего рядом со мной человека.

- Ты ли это, капитан, - воскликнул я.

- Это я, - отозвался тот. - Но майор завел нас в какое-то проклятое место, и я чувствовал бы себя много приятнее, если бы сидел за пуншем. Я весь дрожу от холода, а если признаться, то и от какого-то нелепого напавшего на меня страха.

Я чувствовал себя не лучше. Холодный ветер свистел и выл за стеной, и какой-то страшный шорох и стоны отвечали ему из глубины леса. Встревоженные ночные птицы порхали и кружились вокруг нас, а из-под земли слышалось какое-то тихое визжание. Поистине, мы оба с капитаном могли бы сказать про нашу обстановку то же, что говорил Сервантес о Дон-Кихоте, описывая памятную ночь перед приключением с ветряными мельницами, что "менее храбрый человек потерял бы в ней всякое присутствие духа". По шуму волн и по лаю собаки, доносившемуся до нас, мы заключили, что находимся недалеко от кожевенной фабрики, расположенной близ П., на берегу реки.

Наконец мы различили глухие шаги, приближавшиеся к нам, и вслед за тем майор громко сказал:

- Теперь мы все вместе и можем выполнить дело, к которому приступили!

С помощью химического огнива он зажег принесенные факелы и воткнул их в землю. Их было всего семь. Мы находились в обвалившемся погребе. О'Маллей расставил нас полукругом, сбросил шинель и рубашку и остался обнаженным по пояс, затем раскрыл книгу и начал читать голосом, напоминавшим скорее отдаленное рычание дикого зверя, чем человеческую речь:

- Monsieur pretez moi un peu, s'il vous plait, votre canif. - Oui, monsieur, d'abord - le voila - je vous le rendrai.

- Нет, прервал своего друга Альберт. - Нет, это уж слишком! Разговор о письменных принадлежностях из грамматики Пеплира в качестве заклинания!.. И вы не расхохотались, и вся комедия не кончилась этим?..

- Я перехожу к описанию момента, - продолжал Виктор, - который мне едва ли удастся представить тебе ясно. Пусть твоя фантазия поможет моей речи... Голос майора становился все страшнее; буря бушевала за стеной, и мерцающий свет факелов оживлял стены странными, быстро меняющимися тенями. Я чувствовал, как холодный пот выступал у меня на лбу; с трудом сохранял я присутствие духа, как вдруг что-то резко свистнуло в потолке и перед моими глазами предстало нечто...

- Как, - вскричал Альберт, - нечто? Что ты хочешь сказать этим, Виктор? Ужасное видение?

- Пожалуй, - продолжал Виктор, - покажется бессмысленным выражением слово "видение" без образа, но я не могу подобрать иного выражения, чтобы описать то отвратительное нечто, которое предстало передо мной. Достаточно того, что в этот самый момент адский ужас вонзил в мою грудь свой острый ледяной кинжал, и я потерял сознание. Было уже ясное утро, когда я очнулся раздетым в своей постели. Все ужасы ночи рассеялись, и я чувствовал себя хорошо и легко. Мой молодой друг спал рядом в кресле. Едва я пошевелился, лейтенант проснулся и выразил живейшую радость по случаю того, что я оказался вполне здоров. От лейтенанта я узнал, что он, едва майор принялся за свое странное дело, закрыл глаза и старался следить за разговором из грамматики Пеплира и ни о чем другом не думать. Несмотря на это, его охватил ужасный, до того неведомый ему страх, однако он не потерял сознание. За отвратительным свистом (так рассказывал лейтенант) последовал дикий неистовый хохот. Тут лейтенант невольно открыл глаза и увидел майора, который снова набросил на себя шинель и старался взять себе на плечи капитана, лежавшего без чувств на земле.

- Вы возьмите вашего друга, - сказал лейтенанту О'Маллей, дал ему факел и вышел с капитаном вон. Тогда лейтенант обратился ко мне, стоявшему неподвижно, но напрасно. Я был точно в столбняке и лишь с величайшим трудом удалось лейтенанту вынести меня на воздух. Но тут внезапно вернулся майор, схватил и меня на плечи и вынес так же, как и капитана. Глубокий ужас охватил лейтенанта, когда он, выйдя из лесу, увидел на дороге второго О'Маллея, несшего капитана. Творя про себя молитвы, он победил, однако, страх и следовал за мной, твердо решившись, что бы ни случилось, не покидать меня до самой моей квартиры. Там О'Маллей спустил меня с плеч и удалился, не говоря ни единого слова. С помощью моего слуги (которым тогда уже состоял мой проказник Павел Талькебарт) перенес меня лейтенант в мою комнату и уложил в постель. Лейтенант закончил свой рассказ самым трогательным образом, заклиная порвать всякие сношения с О'Маллеем. Капитан был найден лежащим без чувств на дворе той самой гостиницы, где мы собирались. Призванный врач нашел его пораженным нервным ударом и без языка. Хотя впоследствии капитан поправился, но он остался негодным к военной службе и должен был выйти в отставку. Майор исчез; офицеры говорили, что он в отпуске. Мне было приятно, что я больше с ним не встречался, потому что к ужасу, который мне внушала его темная жизнь, присоединилось чувство горечи и разочарования. О'Маллей был причиной несчастья моего родственника, и мне казалось, что в мои обязанности входит кровная месть.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация