Чудо, что вообще попадаем. Может… Может, зоггианам давно стоило наладить контакт с цессянами и просто договориться, а не воровать приманок? Уверена, узнав о том, какие тут условия, множество девушек с огромным удовольствием сменит место жительства и прилетит на Зогг.
– Об этом тебе нужно говорить не со мной, а с членами совета, – выслушав мои умозаключения, советует Трой, хотя я прекрасно вижу, как загораются интересом его глаза. Ну да, перспективы-то приятные! – Или вообще в Сенат вопрос вынести. Попробуй обсудить это с Ниродином. Вне всяких сомнений, он будет рад твоим предложениям.
Ладно. Ниродин, так Ниродин. А когда к нему можно?
– Тебя уже никто здесь не держит, – хитро улыбается скрытная зараза, которая все эти дни ни разу даже не заикнулась о том, что мне можно что-то ещё, кроме прогулок вокруг пузыря. – Твой организм адаптировался в достаточной степени, чтобы выдержать более длительные перемещения. Так что завтра…
– А сегодня нельзя?! – вскакиваю. Мне уже до безумия хочется новых впечатлений.
– … завтра, – словно я его и не прерывала, продолжает мой мучитель, – мы поедем в Ожеверон.
Вот ведь!.. Падаю обратно на кровать животом вниз, подкладываю ладошки под подбородок и лежу, стараясь не замечать снисходительной улыбки брюнетистого типа. Это он мне в очередной раз доказывает, что неплохо было бы моей неугомонной сущности чаще прислушиваться к его мнению, потому как он больше знает. Типа на то мне и дан хранитель.
Чтобы успокоиться и отвлечься, протягиваю руку, опускаю пальцы в стоящую рядом вазу и глажу побледневшие лепесточки. Уже не синие, просто голубые. И свечение, которое раньше было сильным, совсем исчезло. Завял цветочек, а новый мне взять неоткуда. Около лазарета такие не растут, а Кит больше ни разу не появился.
Мне становится грустно.
– Давай я его уберу, – предлагает Трой, присаживаясь рядом.
Отрицательно мотаю головой и отворачиваюсь. Буду спать. Может, хоть так время пройдёт быстрее и, наконец, наступит завтрашний день! День, когда меня ждёт столько нового! Открытый океан… город… зоггиане… спуктумы… В сознании медленно всплывает полупрозрачный образ, струи воды неторопливо сплетаются, рождая в душе странное чувство томления и предвкушения. Тёмные, настороженно-внимательные глаза испытующе смотрят, словно чего-то от меня ждут. А за ними распускается цветок мео-реллина, огромный, яркий, притягивающий.
– Лила… – доносится до меня ласковый шёпот. – Лила… – холодные струи оплетают тело, заставляя вздрогнуть и застонать. – Лила! – что-то встряхивает меня за плечи.
– А! – распахиваю глаза и дёргаюсь, оказываясь в сильных руках моего хранителя.
– Тише, ну что ты? – тот гладит меня по голове, укладывая обратно. – Плохой сон?
Киваю, медленно приходя в себя и удивляясь своему воображению. Ну у моего мозга и фантазии! А утром уже и сама не верю в то, что мне что-то снилось, потому что мгновенно забываю обо всём, кроме одного – я еду в Ожеверон!
– Никуда ты не поедешь, пока не поешь! – безапелляционно заявляет, останавливая меня, строгий голос. – А ещё тебе переодеться нужно! – парень добывает из-под кровати и протягивает мне очередной свёрток. Откуда они появляются вообще?! Я туда заглядывала, там ничего подозрительного нет. Пустое пространство. Ночью Трой их притаскивает, что ли?!
Верчу в руках сложное переплетение верёвочек, расшитых маленькими камушками плотных кусочков ткани, воздушных, более длинных, путающихся между собой, и не понимаю – это вообще как надевать? И, главное, на что?! В смысле, куда?!
Полюбовавшись моим замешательством, хранитель берёт дело, то есть моё тело, в свои руки. Через пять минут видок у меня…
Грудь теперь прикрыта чуть больше, правда, верхняя часть торса всё равно остаётся совершенно голой. Небольшое белое ожерелье на шее и цепочки на плечах не в счёт. На мочках ушей тоже появляются камушки, и каким способом они там удерживаются, мне приходится только гадать. Простенькие шортики, которые, по всей видимости, считаются домашней одеждой, сменяются столь же коротенькой, плотной, украшенной изящной вышивкой юбочкой, поверх которой надевается длинная, полупрозрачная, из невесомой голубой ткани. А на ступнях, вместо мягких тапочек, уже красуются плотные, но, к счастью, удобные туфельки на маленьком каблучке.
Трой даже мои волосы ухитряется за это время в порядок привести. Поднять вверх, заколкой закрепить, украшение какое-то нацепить… Я себя в таком обмундировании просто выставочным образцом чувствую!
– А как-нибудь попроще нельзя? – тереблю яркие камни, которые пришиты к одежде везде, где только можно.
– Зачем? – изумлённо отстраняет меня, осматривая с ног до головы, брюнет. – Ты же девушка. Должна быть красивой. Нечего стесняться, ты отлично выглядишь! – придвигает обратно, продолжая свою украшательскую деятельность.
А кто сказал, что я стесняюсь? Мне просто неудобно! Я же все руки себе об эти камни расцарапаю, а в цепочках запутаюсь! И вообще, это неудобно и непрактично! И дорого, наверное!
– Зато функционально и эстетично! – отрезает, выслушав мои жалобы, парень. – А что такое «дорого»? – заинтересовывается необычайно.
– Э-м-м… – тут уже я начинаю подвисать. – Вещи имеют свою цену. Одни меньшую, другие большую. Ты мою одежду откуда взял?
– Со склада. Это же стандартный повседневный вариант. Вот праздничный пришлось бы заказывать индивидуально.
– Так. Хорошо, – постепенно приближаюсь к сути. – А что отдал взамен?
– Ничего, – настороженно смотрит на меня Трой. – А надо было? У цессян принято что-то давать взамен? Ух! Я понял! – его осеняет. – «Дорого» – это когда отданное и принятое не равноценны?
Падаю попой на кровать. Он-то, может, и понял, зато я теперь ничего не понимаю.
– Типа того, – подтверждаю, зная что он ждёт ответа. – А как же вы… – замолкаю, потому что не могу сформулировать вопрос. – Тебе за то, что ты работаешь моим хранителем, платят? В смысле, чем-то материальным поощряют? – наконец, мой мозг выдаёт хоть что-то разумное.
– Лила, – Трой присаживается рядом, прихватывая мою руку. Карие глаза смотрят с крайней степенью умиления. – Работа – это удовольствие. Какое ещё вознаграждение нужно?
– Совсем не нужно? – выдавливаю, начиная проникаться жутким несоответствием экономики Зогга и Цесса.
– Совсем, – меня явно жалеют. Ещё и по головке гладят, чтобы не переживала так сильно. – Ты привыкнешь, тебе понравится, – уговаривает как маленькую. – Ты же очень хочешь заниматься любимым делом, верно? И всё, что тебе для этого нужно, у тебя будет. Так же, как оно есть у других.
Больше вопросов я уже не задаю. Глядя на сидящего рядом со мной совершенно невероятного парня, я, конечно, готова поверить во что угодно, но хочется убедиться! Посмотреть своими глазами, как живут те, кто совсем иначе относится и друг к другу, и к тому, чем занимаются. Неужели среди них совсем нет тех, кто готов жить за счёт других? Лукавить. Обманывать. Манипулировать.
