– На браслет?
– Разве вы дарили мне что-то еще? – усмехнулась я.
– Я дам тебе ценный совет, раз уж ты моя племянница, – вдруг сказал дядя Тим. – Надеюсь, ты запомнишь его раз и навсегда. Никогда не слушай магов и их игрушки. Делай то, что подсказывает тебе твой разум. Логика – твое самое сильное оружие, Настя Реутова, – коснулся он указательным пальцем виска, едва заметно тронутого сединой.
– Мельникова, – поправила я его тут же.
– Ты можешь сменить фамилию, но вытравить из себя нашу кровь не сможешь, – отозвался дядя. – Кстати, почему эта фамилия?
– Какую получилось взять, такую и взяла, – отозвалась я, попивая ароматное горячее какао – такое же, как в детстве. – Знаете ли, альтернатив не было. Кстати, вы ведь тоже не обладаете магическими способностями. Почему вы можете гулять по саду?
– У меня иммунитет, – усмехнулся дядя. – И куча артефактов.
– Например, ваша ручка. Что она делает? Убивает?
– Это паралитический боевой артефакт. Повернул колпачок несколько раз, направил на врага, и дело сделано.
– Не трогайте Ярослава, – вдруг попросила я. – Он может вести себя неразумно, но он… – я замолчала, поймав себя на мысли, что хотела назвать Ярослава одним из немногих близких мне людей. Но ведь мы не очень-то и близки. За исключением разве того, что знаем о телах друг друга все. Эта мысль заставила мои щеки вспыхнуть. И дядя Тим понял меня превратно.
– Он – твой любимый. Печально, что ты выбрала такого никчемного мальчишку, Настя. Я вижу его насквозь – глупый, незрелый, неперспективный. А ведь у тебя могла бы быть воистину шикарная партия. Если бы ты не убежала, ты многого бы добилась.
– Если бы моя партия была такой же шикарной, как у вас, – фыркнула я, вспомнив Ирину, – проще было бы прожить всю жизнь одной.
– Есть вещи, которые мы не в силах изменить, – равнодушно отозвался он. – Отец этой женщины был влиятельным человеком в Ордене.
Меня позабавило, что он назвал жену «этой женщиной». Кажется, дядя испытывал к ней отвращение, тогда как она действительно любила его.
Какое-то время мы молчали. Дядя неспешно курил, я маленькими глоточками пила какао, а небо над нами сияло нежными закатными переливами – его легко можно было рассмотреть сквозь стеклянную крышу зимнего сада. От фиолетового к лавандовому, от персикового к янтарному – небо действительно было прекрасно и упоительно. И мы оба смотрели на него, словно пытаясь найти ответы на вопросы.
Мне вдруг вспомнилось, как мы с Аленой гуляли на первом курсе по центру города, только-только познакомившись, и над нами сияло точно такое же небо. Воспоминание о подруге заставили меня напрячься.
– Как вы познакомились с Аленой? – нарушила я закатную тишину.
– Ее нанял твой отец, чтобы она передавала информацию о тебе, – спокойно отозвался дядя Тим, будто знал заранее, что я спрошу об этом.
Еще один гвоздь в гроб нашей дружбы. Стало обидно и горько.
– Как непродуманно, – вырвалось у меня. – Мог бы давать эти деньги мне, я бы сама сообщала ему информацию о себе. И брала бы вдвое меньше.
В то время, когда я пыталась выжить, учась и работая, мой драгоценный папочка не давал мне ни копейки, но щедро бросал ими в лицо той, которая стала шпионкой. Так мило. Не то чтобы мне были нужны его деньги, но разве он не знал, что мне плохо? А, он же давал – через Матильду. Как я могла забыть.
– Зачем она вам? – прямо спросила я. – Она ведь ваша любовница, верно? Девочка-модель, с которой можно поиграть? На что она купилась? На красивые подарки или на иллюзию прекрасной жизни рядом с обеспеченным человеком?
– На любовь, Мельникова. На любовь, – вдруг раздалось рядом с нами. Алена – как всегда, красивая и элегантная – неслышно появилась в зимнем саду и, пройдя мимо цветов, грациозно села на колени к Тимофею. Ее руки обвили его шею, а взгляд, направленный на меня, был насмешливым.
– Когда это содержанок стали называть любимыми? – фыркнула я, злясь и не понимая, какого черта Алена забыла здесь и для чего ведет себя так вызывающе. То, как она липнет к дяде, всеми силами стараясь показать, что он – ее мужчина, меня раздражало.
В глазах Алены вспыхнуло ледяное пламя. А дядя едва заметно усмехнулся.
– Я не содержанка. Следи за своими словами.
– Я очень хорошо слежу за ними, не беспокойся, – заверила я подругу. – Дядя, неужели вы совсем ничего ей не дарили? А разве этот браслет, – кинула я взгляд на руку Алены, – не ваш подарок? Я слышала, что к своим любовницам вы всегда щедры. Кстати, больше всего Алена ценит деньги. Кидайте ей прямо на карту, дядя, она будет рада любой сумме.
– Какая же ты все-таки высокомерная стерва, Мельникова, – улыбнулась Алена.
– Реутова, – сказал вдруг дядя. Кажется, ему было смешно.
– Что? – не поняла Алена. Она хотела было дотронуться до его волос, но он не позволил ей этого – перехватил руку.
– Она – Реутова, – глядя на меня, повторил дядя, и я почувствовала себя странно, однако спорить не стала.
– И если я носила эту фамилию шестнадцать лет, то ты, подружка, не сможешь проносить ее и шестнадцати дней, что бы ты там ни пела про любовь, – подмигнула я Алене, с трудом сохраняя спокойствие.
– Можешь думать что угодно.
– Для моего дяди ты – никто, – продолжала я, точно зная, куда бить. – Прости, что не говорила раньше – пыталась быть хорошей подругой и берегла тебя, но сейчас, думаю, самое время для правды. Ни на что не надейся. Ты – не больше, чем личная игрушка. Таким, как ты, не войти в семью. Реутовы не выносят жалких.
– Именно поэтому ты больше не Реутова? – отбила выпад Алена, но я чувствовала, что она на пределе.
– Возможно, – весело откликнулась я. – Слушай, а вдруг я не права? Может быть, с тобой все будет иначе? Дядя, вы правда любите ее? Если скажете, что да, я извинюсь. Ошибки я признавать умею. Ой, Алена, что-то дядя Тим молчит. Кажется, плевать он на тебя хотел. Но не переживай, своим игрушкам Реутовы часто кидают подачки. Может быть, завтра тебе подарят колье, а послезавтра отправят загорать на Карибские острова.
– Закрой свой грязный рот! – не сдержалась Алена, и это была ее ошибка. – Как ты мне надоела за все эти годы, заносчивая дрянь!
– Успокойся, – велел вдруг Тимофей, убирая ее руки со своей шеи. Кажется, наша перепалка ему наскучила.
– Что?.. – не сразу поняла Алена.
– Встань и успокойся, – повторил он, и она послушно слезла с его колен.
– Что ты хотела? Говори и уходи, – в голосе Тимофея не было особой теплоты.
– Я просто соскучилась, – тихо ответила Алена. Ее взгляд на мгновение стал затуманенным – такой бывает только у безнадежно влюбленных. Где-то в глубине моего сердца проскользнула жалость. Мне вдруг стало ясно, что Алена любит дядю Тима. Действительно любит. А вот она для него всего лишь дорогая кукла.
