– Давно знаешь моего дядю? – прервала я ее, вспомнив вдруг, что и она, и Меркурий к нему относились очень тепло. Тогда, почти два года назад, в ресторане, где Арина играла роль официантки, мне показалось, что она даже ревновала его ко мне.
– Давно, очень давно, – подтвердила ведьма.
– И как он тебе?
– Тимофей – по-своему хороший человек, – сказала вдруг Арина. – Многим он не нравится из-за прямоты и умения добиться своего. Но ведь люди и не обязаны нравиться всем, верно? Ты наверняка тоже вызываешь восторг далеко не у каждого.
Возразить на это было нечего.
– И давно ты являешься протектором? – поменяла я тему разговора.
– Около десяти лет. Но протекторами командора мы стали около шести лет назад.
– Получается, кто-то был и до вас? – зачем-то спросила я.
– Конечно. Другие члены нашей семьи. Наш клан служит великим князьям Вальзар уже много веков, – ответила Арина. – Кто-то занимается охраной Августа, кто-то – такие, как мы – занимается особыми поручениями.
– А прошлые протекторы дяди?.. – продолжать вопрос я не стала – сопровождающая меня ведьма и без этого меня поняла.
– Они погибли при исполнении долга, – ответила она как ни в чем не бывало. Как будто бы для нее смерть была совершенно обычным делом.
– Их убили розианцы? – задала я новый вопрос, почувствовав, как страх покалывает ладони.
– Секретная информация, мисс Хранительница. Мы даем не просто обещание не разглашать ее. Мы клянемся на крови. Никогда не заключай клятв на крови. Клятвы не всегда легко сдержать. А нарушив такую клятву, ты умрешь. Мгновенно потухнешь, – И она подула на огонек в ладони. Тот моментально исчез.
– Сурово, – ответила я, почувствовав ком в горле. От ее слов стало не по себе. Словно на меня надвигалось что-то неминуемое, страшное, и Арина предвидела это.
– Зато справедливо, – Арина коснулась стены, и перед нами появился проход. Мы снова оказались в доме.
После щедрого завтрака (еда снова сама собой появилась на столе) нас было решено отвезти домой. Перед тем как мы покинули особняк, внизу из воздуха материализовался Арнольд – снова в классических брюках и очередной белоснежной рубашке с длинными рукавами.
Наглый мальчишка с разбегу обнял меня на прощание и заявил, хитро поглядывая на Ярослава:
– Мы не прощаемся, конфетка, мы говорим друг другу: «Пока».
Зарецкий, впрочем, лишь обжег его недобрым взглядом, но ничего не сказал и первым покинул особняк. А я с трудом отлепилась от Арнольда.
– Совсем обалдел? – прошипела я. – Какая я тебе конфетка, умник?
– Самая сладкая, – огорошил меня этот возмутительно наглый ребенок. Услышавшая это Арина прыснула со смеху.
– Арнольд, – нахмурился Август, – тебе было запрещено покидать комнату.
– Но ведь нужно попрощаться с гостями, дядя. Иначе невежливо, – голосом невинной овечки ответил тот и усердно помахал мне. – Приезжайте еще, Настя.
Лучше бы вместо него пришел дядя Тим, но его, как и Алену, я сегодня больше не видела.
Мы с Ярославом сели в одну из машин, за рулем которой находился незнакомый мужчина-маг, и направились в город. За нами следовал еще один автомобиль – тоже с магами.
Когда мы неспешно проезжали мимо дома, в котором я когда-то жила, я не удержалась и повернулась к окну, чтобы получше разглядеть его. Классический стиль, безупречное сочетание цветов, четыре уровня – особняк мечты, который в нежном солнечном свете казался сказочным. Моя «любимая» золотая клетка.
Я приоткрыла окно.
На широком балконе, увенчанном треугольным фронтоном и акцентирующем внимание на колоннаде входного портала, стояли мои сестры. Олеся, чьи медные волосы трепал ветерок, и Яна, которая была одета во все черное, словно находилась в трауре.
Кажется, они ругались. Яна вдруг ударила Олесю по щеке – с силой, потому что сестра, которая по документам считалась моим близнецом, оступилась и схватилась за щеку. Оттолкнув Яну, Олеся убежала в дом. А я закрыла окно и откинулась на спинку сиденья. Сестры всегда были дружными, особенно когда дело касалось издевательств надо мной, что же произошло между ними сегодня? Бить по щеке – метод Риты, Яна – истинная дочь своей матери.
А вот Олеся… Я вдруг вспомнила слова Ирины о том, что Инесса – настоящая мать Олеси. Отдала ее во младенчестве. Какая же все-таки глупость. Может быть, Дейберт с помощью Олеси проводит какое-то тайное расследование? Например, о бизнесе отца. Уверена, что он занимался отмыванием денег или еще чем-нибудь незаконным.
Мне вдруг подумалось – а жаль, что моей матерью не может оказаться Инесса Дейберт.
И жаль, что она возненавидела меня, решив, что я унижаю Олесю.
– Ты в порядке? – вдруг спросил Ярослав, и я повернулась к нему.
– Да. А сам?
– В порядке.
Мы покинули поселок и помчались к городу по дороге, которую с обеих сторон будто молчаливые воины обступили высокие статные ели.
– А ее родители знают? – спросил вдруг Яр после молчания длиною в несколько минут, глядя в окно, за которым проносился хвойный лес. – Кто ее похоронит?
Я опустила глаза.
– Думаю, Карл обо всем позаботится. Она была его ученицей и племянницей, хотя в этом они уже сомневаются. Он и родителям сообщит.
– Мы ведь, наверное, должны собраться? Те, кто с ней учился? – спросил Ярослав, нахмурив брови. – Нужно собрать ребят из класса и…
– Нет, Ярик, не надо, – очень мягко осадила его я. – Ты не должен об этом знать, понимаешь? О Полине известно ограниченному количеству людей. Если начнешь проявлять инициативу, Ротенбергер может что-то заподозрить.
– Но ведь это неправильно! – с каким-то отчаянием сказал Ярослав. – Нужно попрощаться. Это будет как-то по-человечески, да?
И я осознала внезапно, какой он добрый. В его душе много света, пусть порою Яр говорит и делает не слишком красивые вещи.
Вредный, противный, злопамятный, со своим дурацкими шуточками и вечным недовольством по поводу и без. Но добрый.
– Неправильно. Но еще более неправильным будет дать нам себя раскрыть, – сказала я, обняв его и положив голову на плечо. – Мы должны победить. Иначе нас постигнет участь Полины.
– Полина младше меня на год, а ее уже нет. Это так странно, – задумчиво произнес он еще несколько минут спустя. – Странно и неправильно. После того что она сделала с нами, я решил, что она – просто маленькая мразь, но я не хотел, чтобы она умирала.
– Знаю, – ответила я.
До самого дома мы ехали молча, каждый думая о своем, но то, что мы сидели, вплотную прижавшись друг к другу, согревало. Не тела – души.
***
Алсу пила ореховый капучино и то и дело смотрела на стильные наручные часы, плотно обтягивающие кожаным ремешком тонкое запястье. Она не слишком любила часы и браслеты – обычно они ей мешали. Но это был подарок Олега на их третью годовщину, и Алсу старалась не снимать их – помнила сияющие глаза любимого парня, когда он подарил ей черную бархатную коробочку.
