– Анастасия Владимировна?
– Да, слушаю, – осторожно ответила я.
– Это Мира. Мирослава Бортникова, – пискнули в трубку.
– Здравствуйте, Мира, – вспомнила я студентку, с которой Яр учился в одной группе. Интересно, откуда она достала мой телефон?
– Извините, что я беспокою вас, но…
Девочка замолчала.
– Что – но? – удивленно спросила я.
– Можно с вами встретиться? – выпалила Мира. Кажется, она очень волновалась.
– Зачем? – удивилась я.
– Надо. Очень. Пожалуйста. Я хотела поговорить с вами после лекции, но вас перехватила Полина Маслова… А мне очень надо с вами поговорить, очень! Это очень важно, понимаете?
– А до лекции у вашего потока не подождет?
– Нет.
До меня вдруг дошло – меня Полина Маслова не перехватывала. Она перехватывала Ярослава, когда я им была.
По моим рукам поползли мурашки – словно жуки.
– О чем ты хочешь поговорить, Мира? – очень осторожно спросила я.
– О вас и Ярославе Зарецком, – пискнула она, выдохнула и почему-то шепотом добавила: – Я знаю вашу тайну.
Жуки превратились в больших пауков. Я поежилась. Тем не менее голос мой оставался спокойным.
– У нас есть тайна? – спросила я.
– Есть. И ее никто не знает, кроме Ярослава, вас и меня. И кроме еще трех почти людей. Простите, Анастасия Владимировна, это не телефонный разговор.
Почти людей… Она говорит о магах?
– Хорошо, – медленно проговорила я, пытаясь понять, как правильнее поступить. – Давай встретимся.
– А где и когда, Анастасия Владимировна? – оживилась Мира.
– Я пришлю тебе адрес. В шесть часов вечера. Сможешь?
– Да, конечно! – обрадовалась она. – Мы придем!
– Кто это – мы?
– А, я одна, не переживайте. Да отстань ты, – шикнула она вдруг.
– Да я и не пристаю, – задумчиво ответила я.
– Ой, это я не вам, Анастасия Владимировна, это я своей собаке. Знаете, у меня такая есть маленькая, вредная и приставучая шав… то есть собака, и она мешается! Тогда я буду ждать адрес! – сказала Мира обрадованно. – Спасибо! И извините еще раз.
Я попрощалась с ней и прервала звонок. Чуть подумала и написала Мире адрес Ярослава, рассудив, что если Мира, которой вдруг предположительно известна наша тайна, придет ко мне, это вызовет подозрения у магов, установивших за нами круглосуточное наблюдение. Однако если она придет к Ярославу, это будет вполне естественно. Мало ли к кому она пришла. Может быть, к его брату или к маме.
Выдавать наш с Ярославом один на двоих секрет адрианитам я категорически не хотела. И браслет этого не хотел.
Университет встретил меня привычной тишиной на этажах – в это время шли пары. Я уже продумала в голове, что скажу Борису Арнольдовичу, главе нашей кафедры, как вдруг встретила его супругу – Диану Вячеславовну, женщину строгую и даже придирчивую, от которой порою хватались за голову не только студенты, но и коллеги. Уж она-то точно не упустит момент, чтобы отчитать меня за пропуски. Нет, я понимаю, что это моя вина – вообще-то, меня едва не убили, однако рассказывать об этом на работе я не могу.
– Здравствуйте, Диана Вячеславовна! – улыбнулась ей я, готовясь к самому худшему.
– Настенька, – вдруг расплылась в улыбке она, – здравствуйте! Вы уже выздоровели?
– Да, – ошарашенно пробормотала я.
– Может быть, вам взять полноценный больничный? А то отлежались несколько дней дома и все. Гуравирус – опасное заболевание. Может дать осложнение.
– Что? – переспросила я. – Какой вирус?
– Гуравирус, – с достоинством откликнулась Диана Вячеславовна. – Лаборантка сказала, что вы заболели гуравирусом. Очень неприятное заболевание. Помню, когда я им болела, у меня температура была под сорок. Даже «Скорую» пришлось вызывать. А у вас температура поднималась?
– Поднималась, – пробормотала я, точно понимая, что без магии со стороны Арины не обошлось – мне даже казалось, что я кожей ощущаю присутствие волшебства, накинутого сетью на Диану Вячеславовну. Только, черт возьми, что еще за гуравирус?
– И как, сбивалась? – не отлипала от меня заколдованная Диана Вячеславовна.
– С трудом, – тихо ответила я.
– А сейчас у вас какое самочувствие? Хряки не прилетают? Лапу сосать не хочется? Мне после сна очень хотелось, – поделилась со мной ставшая сверхзаботливой преподавательница.
У меня из груди вырвался истерический смешок, который ею, судя по всему, был принят за кашель. Это что еще за бред? Хряки, лапы… Арина что, издевалась над ней? Что она там наколдовала?
– Нет, все хорошо, уже не хочется, – осторожно отозвалась я.
– А вы попробуйте железное варенье и спать на потолке, – посоветовала Диана Вячеславовна. – Очень помогает. И главное, нас не заразите.
После этих слов она ушла, а я осталась стоять столбом посреди пустого коридора. Гуравирус.
Не зная, то ли плакать, то ли смеяться, я поспешила к кафедре. Там никого не было – кроме того, кто-то оставил ее открытой, мало того, еще и окно не захлопнул, хотя сколько раз Борис Арнольдович ругался из-за этого.
Я было направилась к окну, из которого дул наполненный осенним запахом листьев холодный воздух, как вдруг услышала странный звук.
То ли громкий вздох, то ли слабый стон.
Застыв на месте, я попыталась понять, что это за звук и откуда он доносится.
Стон повторился. Я тотчас оказалась около дальнего стола – там, за ним, сидел, прислонившись к стене, Карл Ротенбергер.
Глаза закрыты, длинные темные волосы спутаны, белая рубашка пропитана кровью – где-то уже засохшей, где-то – алой. Его грудь тяжело опускалась и поднималась, и с приоткрытых губ снова сорвался стон, наполненный болью.
Немец был ранен. И судя по всему – тяжело.
Сначала был ступор. Я просто стояла и смотрела на Карла, не зная, что делать и как помочь. Потом – страх. Этот человек, возможно, хотел меня убить. И не только меня – моего Ярослава. Затем – нерешительность. Я понимала, что должна помочь Карлу, но он, возможно, снова попытается навредить нам. Не спасу ли я своего убийцу? После этого пришло отчаяние. Я не могла смотреть на то, как кто-то умирает на моих глазах – маг или человек. И в самую последнюю очередь появилась решительность – после еще одного стона.
Я должна ему помочь. Я не могу быть в стороне. Не могу быть убийцей своего убийцы.
Опустившись на колени перед Карлом, я проверила его пульс – он был, но частил так, словно немец пробежал марафонскую дистанцию. Убедившись, что он жив, я стала звонить в «Скорую». Получилось это не сразу, да еще и диспетчер долго выясняла, что случилось с Карлом.
