– Я не знаю, что с ним, он просто истекает кровью, – отрывисто сказала я. – Ему срочно нужна помощь.
Мне пообещали, что помощь скоро будет, и я отключилась.
Карл вдруг открыл невидящие глаза, словно покрытые тонкой мутной пленкой. И схватил меня за руку – его пальцы оказались на удивление цепкими. Боже. Он пришел в себя.
– Карл, что с вами? – на немецком спросила я. – Карл! На вас кто-то напал? Что случилось?
– Я совершил ошибку, моя Королева, – хрипло сказал он, глядя на меня и явно не видя. Или видя кого-то другого. – И я искуплю ее кровью.
Его глаза снова закрылись, на лицо легла тень, и я вдруг подумала, что он сейчас умрет. Вот прямо сейчас. На моих руках.
На меня навалилось отчаяние. Господи, нет, я не хочу, чтобы он умирал.
«Хозяйка, ты можешь помочь, ты можешь помочь», – зазвенел в голове голос тысячи трав.
«Как?» – мысленно спросила я.
«Ты знаешь способ».
«Активировать тебя? Я не могу. Иначе ты станешь заметен магам, и все поймут, что я – твоя Хранительница. Август запретил мне делать это».
«Но ведь не обязательно съедать весь пирог разом. Можно просто чуть-чуть откусить», – ответил мне браслет. Среди голосов разнотравья особенно четко вдруг стал выделяться женский и звонкий голос.
Я вспомнила, как браслет защитил меня от нападения Арнольда и как поднял меня в воздух, нарушив законы физики. Как объяснил Август, при этом активировалась лишь крохотная часть, что было не слишком критично. Правда, там, в особняке, меня прикрывали и его защитные чары, а здесь их нет, но…
«Он скоро умрет, – грустно сказал браслет. – Оживить мертвого я не в силах, а помочь раненому могу».
«Что нужно сделать?» – решилась я, глядя на бледное лицо Карла. Он так и не отпускал мою руку.
«Ты знаешь. Слова и желание».
«Но если меня засекут эти чертовы маги?» – в панике спросила я. Умирать от их рук не слишком хотелось.
«Поблизости лишь твои Протекторы, хозяйка. Других нет, другие не поймут».
Боже, что делать? Как поступить? Спасти Ротенбергера или?..
Впрочем, колебалась я недолго. И активировала браслет, который стал и моим даром, и моим проклятием. Сказала про себя три слова: «Белые искры снега», – и попросила помочь немцу, истекающему кровью.
Сначала ничего не происходило, и я даже решила, что, возможно, все же страдаю каким-то психическим заболеванием, посылающим мне иллюзии одна заковыристее другой.
Однако тотчас все поменялось.
Воздух стал горячее, очертания предметов начали расплываться, подул горный ветер, который снес с чьего-то стола листы. Словно подчиняясь чьему-то приказу, я вытянула руку над лежащим Карлом.
Браслет вспыхнул алым – будто его лизнуло пламя. И стал пульсировать. От него к Карлу отходили серебряные искрящиеся волны и растворялись в его неподвижном теле. Я словно сторонний наблюдатель следила за этим волшебством и почему-то думала о том, что будет, если кто-то сейчас войдет на кафедру. Что я отвечу? Как буду объясняться?
А потом все неожиданно прекратилось, и я едва не упала прямо на Карла от внезапной слабости.
Немец вдруг снова открыл глаза – теперь его взгляд был осмысленным и ясным. Он увидел меня и прошептал:
– Анастасия…
– Все хорошо, врачи скоро будут! – ответила я на немецком, торопливо пряча руку с браслетом за спину – инстинктивно. – Держитесь, Карл! Слышите меня? Держитесь!
Он улыбнулся и снова потерял сознание. И в это же время на кафедру начали заходить коллеги – началась паника. Кому-то даже стало плохо от вида крови, кто-то попытался выяснить у меня, что случилось.
Карл не отпускал мою руку до тех пор, пока не приехала «Скорая помощь». Вцепился в нее так, будто бы от того, держу я его за руку или нет, зависела его жизнь. Это было безумно странно – знать, что рядом со мной умирает человек, который хотел моей смерти. Страх, жалость и желание помочь смешались во мне воедино, а браслет на руке холодил кожу. Чувствовал опасность.
После того, как Ротенбергера увезли на «Скорой», я обессиленно рухнула на стул. Воздух пропитался кровью – ее Карл потерял достаточно.
– Что случилось? Кто его так? – удивленно спрашивали друг друга сотрудники. Вся кафедра была шокирована, и все требовали у меня подробностей. Пришлось сухо излагать их.
– Когда он вообще успел прийти? – недоумевал Борис Арнольдович. – У Карла-то и занятий сегодня нет!
– Я тоже его не видела, – вмешалась Диана Вячеславовна, которая по обыкновению была в курсе всего. – Чудеса какие-то. Магия!
Знала бы она, насколько права! Карл действительно маг. Темный маг.
– Настя, вы в порядке? – обеспокоенно спросил кто-то из преподавателей.
– Да, все хорошо, – ответила я.
– Что-то вы бледненькая. Можете идти домой, вы сегодня страху натерпелись! – расщедрился заведующий кафедрой. – Идите-идите, Настенька, хлопните дома винца.
– Борис Арнольдович! – возмущенно ткнула его в бок супруга. – Что вы такое говорите? Какого винца?
– Красного, сухого, – не растерялся он. – Для здоровья весьма полезно бокальчик-другой. Идите, Настя, я вас отпускаю.
– Не пойду, – усмехнулась я.
– Почему это? – удивился Борис Арнольдович.
– Сейчас полиция приедет, будет допрашивать свидетелей, – устало ответила я.
– Точно! – хлопнул себя по лбу заведующий кафедрой. – Что ж, ждем полицию. Коллеги, прошу минутку внимания! О случившемся не распространяемся!
– Да весь университет в течение часа будет в курсе, – буркнул кто-то. Как по заказу, в это время позвонили из ректората.
– Анастасия Владимировна, вам бы себя в порядок привести, испачкались, – посоветовал мне кто-то из коллег, и я, кивнув в знак благодарности, пошла в туалет. Однако вышла я не в самое лучшее время – началась перемена, и студенты ошарашенно на меня смотрели. Уже в туалете, около раковин, над которыми висели зеркала, я поняла почему. Вся моя нежно-персиковая блузка была в крови. И руки были в крови. И даже щека.
Как так получилось, я понятия не имела. Да и крови не боялась. Поэтому просто достала из сумочки салфетки и стала оттирать себя от крови, одновременно пытаясь понять, что произошло. Ничего путного в голову так и не пришло.
Полиция действительно приехала, правда, далеко не сразу, и еще несколько часов я проторчала в университете – рассказывала, что произошло и как я нашла Карла. Как он появился на кафедре, никто не знал. Во-первых, Ротенбергера никто не видел, во-вторых, что-то случилось с системой видеонаблюдения, и просмотр видеозаписей с них ничего не дал.
Стены родного университета я покинула вечером, уставшая, словно грузила вагоны, и разбитая. Карл находился в реанимации – потерял много крови, однако нам сообщили, что жить он будет, критическая стадия миновала.
