– То, что сделал Эндрю, просто ужасно. Эти сведения помогут нам закончить войну, – сказала она. – Если его люди узнают о его преступлении, многие отвернутся от него. – Она крепко вцепилась в спинку стула словно когтями. – Кто-нибудь знает, как нам передать эту информацию дальше?
– Ребята, я же очень быстрая, – гордо сообщила Холли, взобралась на спинку стула и уселась на задние лапки прямо рядом с руками нашей директрисы. – Если я как следует разгонюсь, меня никто из этих придурков не догонит!
– С сотовым тебе не разогнаться, – возразил Джо Бриджер. – С таким весом тебя без труда сцапает канюк или волк – ну, кто будет ближе.
– А если Холли выберется отсюда в сопровождении целой группы? – предложила Сара Кэллоуэй, свернувшаяся клубком на директорском столе, подняв маленькую змеиную головку.
– Так шансов больше, – согласился мой любимый учитель и почесал подбородок.
В коридоре послышались быстрые шаги, в дверь торопливо постучали, и перед нами предстал Нимбл – в одной руке газовый баллончик, в другой рогатина.
– Новая атака, – сообщил он, трясясь от страха, – на крышу ползут змеи, а ещё рыси и…
– Мы уже идём, – сказала Лисса.
Мы все помчались по местам, и собрание закончилось само собой. Джеймс и Джо Бриджер тоже побежали на крышу.
Я остался, как и договаривались, на первом этаже – на случай, если эта атака всего лишь отвлекающий манёвр. Честно говоря, я был рад, что мне не нужно сейчас сражаться с рептилиями на крыше. А кроме того, мне обязательно нужно подумать: неужели из нашей школы, превратившейся в капкан, никак нельзя выбраться?
Нет, пока это ещё не капкан, пока мы ещё в безопасности, и у нас есть оружие и съестные припасы, чтобы выдержать многодневную осаду. Но мы не можем просто так ждать – мы должны сообщить о преступлении Миллинга всему миру! Тогда ведь с ним будет покончено? Очень на это надеюсь.
В голове у меня бродила какая-то неясная мысль, мне казалось, я знаю, как выбраться из школы, но ухватить эту мысль никак не получалось.
– Что такое? – спросила Тикаани.
– Знаешь, у меня такое чувство, будто я должен знать выход, – объяснил я ей. – Но идея всё время ускользает от меня.
Тикаани нахмурила лоб:
– Это как-то связано с нами – с тобой и со мной?
– Нет, не связано.
– Тогда, пожалуйста, соберись. Ты же знаешь, что стоит на кону.
Брэндон и Итан, оборотень-лось, патрулировали коридор, а мы разместились у двери, которая выходит на лужайку перед школой. В центре двери было встроено окно. Мы просунули в него головы и быстро оценили ситуацию. На улице было темно, но нам хватало света луны. Я искал глазами Эндрю Миллинга – в человеческом облике или в обличье большой гибкой кошки. И нашёл его. Я сразу же узнал этого мощного горного льва. Казалось, даже с такого расстояния его взгляд пронзает меня. Сердце забилось сильнее.
– Мистер Миллинг собственной персоной, – прошептал я Тикаани. Она кивнула и сжала мою руку.
Вот я и встретился снова с моим бывшим наставником, которого, по его мнению, столь горько разочаровал. Сначала он счёл меня очень перспективным, затем я превратился для него в помеху – и наконец во врага. Я постоянно мешал осуществлению его планов, а шрамы от наших схваток останутся у него на теле на всю жизнь. Теперь он ненавидел меня. А я всё ещё испытывал невероятный страх перед ним, хоть и презирал себя за это.
Наконец мне удалось отвести взгляд от Миллинга и осмотреть территорию. Я увидел нескольких оборотней-бизонов, с которыми мы сражались на реке Снейк, и одного быка. Пока они просто ходили по лугу туда-сюда – а вдруг они все вместе набросятся на входные двери?! Может, они только и ждут команды?
Я также заметил оборотня, нагло расположившегося в нашем домике на дереве – раскинув ноги, скрестив руки и задрав подбородок вверх, он дерзко смотрел на школу.
Моя спутница тоже его заметила.
– Гудфэллоу! Пусть небо проклянёт его, поразит чесоткой и лишит всех зубов! – зарычала Тикаани.
Что-то ударилось о стекло, и мы отпрянули. С десяток летучих мышей одновременно кинулись на дверь – чёрные тени с яростно блестящими глазками и жутко острыми зубами. К счастью, им не удалось попасть внутрь – как и другим нашим противникам, глаза которых время от времени вспыхивали в темноте.
Мой пульс постепенно пришёл в норму, летучие мыши улетели, и я отважился вновь взглянуть на поляну. У пум, конечно, хорошее зрение, но человеческие чудеса порой не помешают.
Я попросил Нимбла принести бинокль, и с его помощью мне удалось разглядеть ещё больше деталей. Гудфэллоу был явно раздражён, но при этом весьма самодоволен, словно он уже захватил школу. Я рассматривал его на большом увеличении, проверяя, есть ли у него оружие.
– Что это у него на запястье? – спросил я Тикаани и протянул ей бинокль. – Это какое-то специальное оружие?
Она быстро взглянула и рассмеялась:
– Нет, это дорогой «Ролекс». Судя по виду, из золота. Украл, наверное.
– А я думал, ему нужны деньги, чтобы выкупить его территорию.
– Наверное, и на часы хватило. Фу, какой показушник! Я бы такую штуку в лучшем случае закопала. А он носит на руке.
И тут вдруг меня осенило. Я понял, что не давало мне покоя. Маленькая, но важная информация, спрятанная в глубинах моего мозга, вдруг всплыла на поверхность.
– Разрази меня гром! – воскликнул я. – Я придумал, что делать! Брэндон, Итан, подежурите за нас?
И мы с Тикаани умчались прочь.
Землистый план
В подвале, как и во всей школе, царила суета. Склад оружия стоял открытым, школьники второго года обучения как раз запасались газовыми баллончиками и резиновыми пулями и снова спешили наверх. Тикаани остановилась рядом с оружием и посмотрела на меня, но я покачал головой и прошёл дальше, мимо мастерских, где Тео и оборотень-мокрица – забыл, как его зовут, – как раз работали над металлическими заслонками для дверей. Наконец мы добрались до тёмного помещения в центре подвального этажа, пахнущего сырой землёй.
– Бобби, ты здесь? – позвал я.
В ответ послышалось осторожное «да». Она была здесь – новая ученица первого года, полноватая, с тёмными гладкими волосами и маленькими глазками. Не перепутаешь – оборотень-крот. Она высунула голову из-за земляных куч выше человеческого роста и робко посмотрела на меня:
– Наверху очень шумно, поэтому я здесь. Это ведь ничего? Я знаю, что нужно сражаться вместе со всеми. Но мне очень страшно, понимаешь?
