— Родню не выбирают, — грустно вздохнула Янка.
На подоконник вскарабкался всклокоченный кот с железным пером в зубах.
— Так, — сплюнул он его на подоконник, — этот дятел мой! Встретите где, не трогайте. Я его лично на это вот перо поставлю! А потом на диету сяду.
— Какую? — поинтересовался Виталик.
— Птичью. Буду есть все, кроме птичек. Достали они меня, гады летучие!
— Нашли время о диетах рассуждать! — рассердилась Янка. — Ну-ка замолчали все! Я город буду будить.
— Ни в коем случае! — заволновался царский сплетник. — Пока телеги на место не вернули, не буди! Тебя же первую в воровстве обвинят!
— Верно. Васька, Жучок, быстро телеги на место! — приказала девушка.
— Так их там целых три! — возмутился Васька.
— Пусть сплетник тоже впрягается! — мотнул лобастой головой Жучок.
— Не барское это дело — телеги таскать, — важно изрек Виталик. — У меня дела поважнее.
— Что еще за дела? — хмуро спросила Янка.
— С царем-батюшкой жажду побеседовать. — У юноши вдруг зачесались кулаки. — Надо кое-какие вопросы срочно перетереть.
— Тогда я к Ваське лучше не пойду, — задумчиво пробормотала Янка. — Если ты будешь во дворце, разговора по-любому не получится.
— Да кто такой вообще этот Васька? — не выдержал наконец Виталик.
Девушка встрепенулась, недоуменно посмотрела на царского сплетника, а потом все поняла и звонко рассмеялась.
— Тетка это моя. Василиса. Я ее в детстве так звала, когда мы еще обе в куклы игрались. Она ведь всего на пять лет старше меня. А ты чего подумал?
— А чего мне думать? — облегченно выдохнул Виталик. — За меня Васька с Жучком думают…
— Так, Жучок, чего расселся? — заторопился Васька. — Бегом вниз. Нам еще телеги на место доставить надо.
— И то верно! — Волк пулей вылетел из светелки хозяйки, а Васька, игнорируя дверь, сиганул с подоконника вниз.
— Вот так с челядью обращаться надо, — важно сказал царский сплетник. — Щелкнул пальцами, и верные холопы на полусогнутых…
— Обалдуй! — с удовольствием сказала девушка, быстро чмокнула Виталика в щеку и, пока он не успел опомниться, развернула его на сто восемьдесят градусов и вытолкала за дверь. — Передай этим обормотам, чтобы поторопились. Через десять минут я начинаю будить город!
12
Уже подходя к царскому дворцу, Виталик понял, что Янка начала снимать случайно наложенное им на город заклятие. Закудахтали куры, ожили воробьи, а со стороны царских палат послышались всполошенные крики, звон оружия и топот множества ног. Юноша передвинул перевязь за спину, скрывая пистолеты под плащом, предусмотрительно захваченным с собой в этот поход, и направился к парадному входу.
Во дворце царила такая паника, словно он внезапно подвергся нападению врагов. Вот только нападавших нигде не было видно. По коридорам, переходам и галереям царского дворца металась челядь, стрельцы с алебардами и несколько потрясающих посохами бояр. Но даже в этом хаосе наблюдался некоторый порядок. Сначала челядь неслась в одну сторону, а стрельцы в другую, потом они меняли направление и неслись уже навстречу друг другу. Только бояре бегали по непредсказуемым траекториям, норовя огреть посохами по загривку всех, кто попадался на их пути. Гвалт при этом стоял невообразимый, и громче всех орали именно бояре.
— Что за шум, а драки нет? — рявкнул Виталик.
Однако в этой суматохе на него никто не обратил внимания. Юноша переместил перевязь на грудь, выхватил из нее пистолет и выстрелил в потолок.
— А ну всем стоять! — заорал он.
Эхо выстрела прокатилось под сводами царского дворца, и все послушно замерли.
— Что здесь творится? — резко спросил сплетник первого попавшегося стрельца, оказавшегося к нему в тот момент ближе всех.
— Нападение, — робко сказал стрелец.
— Кто напал? Где вороги? — продолжил допрос Виталий.
— Не знаю, — пожал плечами стрелец.
— Так, всю челядь из дворца вон! — распорядился юноша. — Бояр тоже.
— Что? — завопил один из бояр. — Это меня, потомственного боярина Жеребцова, какой-то безродный ха…
Договорить он не успел. Удар у Виталика был поставлен. Звонко клацнули зубы родовитого боярина, и он, закатив глазки, рухнул на пол.
— Все видели? — строго спросил царский сплетник стрельцов.
Стрельцы усердно закивали головами.
— Вот так поступать со всеми, кто во дворце сеет панику, — жестко сказал юноша. — На особливо драчливых и норовистых надевать кандалы и кидать в темницу до суда царя-батюшки. На чины и звания не смотреть.
— Да ты изменщик! Смердов к бунту подстрекаешь! — возмутился боярин Кобылин.
— Из цареубийц понизить меня до какого-то жалкого изменщика! — расстроился Виталик. — А вы, стрельцы, чего глаза выпучили? Вас, царских воинов, призванных отечество защищать, только что смердами обозвали. Оскорбление страшное!
— Что ты городишь, сплетник? — опешил Кобылин. — Что за чушь несешь?
— Это я горожу? — притворно изумился Виталик. — Это ты, боярин, только что себе на плаху наговорил. Ты хоть понимаешь, что, оскорбив людей царских, оскорбил самого царя?
— Я? — ахнул боярин.
— Ну не я же. Так, ребята, вяжите супостата, и в темную его до суда царя-батюшки, — приказал стрельцам царский сплетник. — Пусть он сам решает, казнить своего хулителя или миловать.
Стрельцы его приказ выполнили с огромным удовольствием. Боярина подхватили под белы ручки и поволокли к выходу из дворца.
— Правов у тебя таких нету, — неуверенно брякнул кто-то из толпы бояр.
— Вы в этом уверены? — ласково спросил Виталик, засучивая рукава.
Этого оказалось больше чем достаточно. Бояре подхватили на руки своего павшего товарища и, опасливо косясь на юношу, поспешили удалиться. Челядь тоже не заставила себя упрашивать.
— Выставить посты на всех дворцовых переходах, — продолжил отдавать приказы царский сплетник. — Тем, кто здесь с пищалями огненного боя, нести караул около окон и держать ухо востро. На парадный и черные входы во дворец поставить усиленные наряды. Кстати, а где ваш стрелецкий голова? Где Федот?
— Отсыпается он, — поспешил ответить какой-то стрелец. — Трое суток уже не спамши.
— Ясно. А царская чета где?
— В кабинете государя всея Руси они сейчас, — ответил тот же стрелец. — Как во дворце шум начался, царица-матушка Гордона и царевича с царевной туда увела. Под страхом смерти приказала никому близко к кабинету без ее позволения не подходить.
— Понятно.
