— Иди сюда, — приказал ему Гордон, — царский указ писать будешь.
Прошка с трудом вылез из-за стола, взял лист бумаги, чернильницу-непроливайку, гусиное перо и поплелся на зов державного.
— Царь-батюшка, да устал я уже твоим личным дневником работать. Бога ради, назначь на другую должность. На волю хочу!
— Нельзя, Прошка, тебе на волю, слишком ты много знаешь. И чем ты, собственно, недоволен? Ешь-пьешь вволю, все с царского стола. Вон какую ряху за это время наел.
— Доволен, всем я доволен, царь-батюшка. Мне бы только добраться до глотки того, кто тебе эту идею с дневником подкинул, — обжег Прошка взглядом Виталика.
— Это когда я такую идею подкидывал? — удивился сплетник.
— Когда в бреду лежал, — отмахнулся царь. — Мне Янка рассказала. А ты, Прошка, не гундось. Личным дневником у самого царя работаешь. Если б не память твоя дырявая, диктофоном бы назначил, но что есть, то есть. Гордись. Такой должности ни в одном государстве нет. Так, пиши указ: «Назначить царского сплетника Виталия Алексеевича Войко на должность главы Царского Разведывательного Управления». Написал?
— Написал.
— Молодец. Дату поставь.
Прошка поставил и со стоном удалился обратно в тайную комнату. Стена вернулась на свое место, закрывая проход. Гордон поставил на указе свою размашистую подпись.
— Вот теперь все по закону! — радостно сказал он.
— Это он у тебя здесь с тех пор, как я в Великореченске появился, сидит? — глядя круглыми глазами на стенку, за которой скрылся Прошка, спросил Виталик.
— Ну ты как про Ваню Лешего в пыточной тогда заикнулся, — весело сказал Гордон, — я его сразу на гособеспечение определил.
Василиса качнулась было в сторону Гордона и тут же дернулась назад. При этом у Виталика возникло стойкое ощущение, что она только что готова была отвесить своему муженьку хорошую затрещину.
— А вы мне про этого Ваню Лешего ничего рассказать не хотите? — осторожно спросил царский сплетник.
— А вот про Ваню Лешего тебе знать совсем даже не обязательно, — твердо сказала Василиса. — Все, сплетник, прием окончен!
Царица сверкнула на Виталика своими зелеными глазами, и его вдруг обдало таким жаром, что он чуть не пулей вылетел из кабинета, подгоняемый в спину колдовским взглядом чем-то жутко раздосадованной супруги Гордона.
13
Оказавшись на улице, Виталик ошалело потряс головой.
«Она! Стопудово она! — Мысли в голове царского сплетника неслись галопом. — Нет, Янка, что ты там мне ни говори, но тетушка твоя и есть та самая Хозяйка. Все сходится! И глазки колера соответствующего, и Ваня Леший, которого она от меня так тщательно скрывает. Зачем скрывает? Так то козе понятно! Нужен я им. Как воздух нужен, а через Лешака я запросто обратно в родной Рамодановск свинчу. Опять же бесы мои для Хозяйки долю отстегивали. И здесь все ясно как божий день. Муженек-то ее из жадности один черт все в кубышку запрячет, вот она с Заовражной низменности хоть что-то на благо государства и отшибает. И в Рамодановске, когда меня старушка с Лешаком за шкивок взяли, наверняка она была. А старушка, скорее всего, это тетушка ее — бабка Ёжка младшенькая. Ну дела… Ой, чую, при таком раскладе не видать мне Рамодановска как своих ушей».
— О, майн гот! Кого я вижу! — Навстречу царскому сплетнику шел сияющий Вилли Шварцкопф — немецкий посол и по совместительству глава купеческой гильдии, защищавший интересы иноземцев на Руси. — Камраден, я хотеть немножко говорить с вас наетине!
— О чем?
Посол подошел к Виталику вплотную и таинственно прошептал:
— Ваш совет. Читать между строк. О! Я вас отшень хорошо поняль!
— Рад за вас, — вежливо кивнул юноша.
— Я уже есть оттать приказ тоставить ваша толя терем Янка Втовица в фонт сирый и убогий.
— Опаньки, — опешил юноша, пытаясь сообразить, что сумел вычитать посол между строк единственной пока что на Руси печатной продукции — скромной листовки с сообщением о страшных зубастых рыбках под названием пираньи, появившихся на Великой реке. — Ладно, ближе к обеду заверну в посольскую слободу, там и потолкуем, а сейчас извини, дорогой, дел много накопилось. Ряд проблем надо срочно утрясти.
— Я! Я! Я все понимать!
Виталик сделал послу ручкой и решительно двинулся в сторону подворья Ваньки Левши. Он подоспел вовремя — прямо к завтраку. Кузнец сидел за столом под навесом возле столярной мастерской вместе со всем своим семейством, уминая краюху хлеба, накрытую сверху солидным шматком сала, и запивая ее молоком. Рядом сидели его сестра Мария и племянница Даренка, занимаясь тем же самым. Судя по всему, они уже прочно обосновались на подворье своего родственника, обласканного самим царским сплетником. Оно и понятно. Кузнец теперь большой человек. Под такой защитой жить и сытно, и безопасно. Опять же и Ваньке по хозяйству подмога неплохая. Больше времени на кузнечные да столярные дела остается.
— Боярин! — радостно взревел Левша, увидев входящего во двор Виталика. — Говорил я тебе, Манька! Нашего шефа так просто не возьмешь! Видишь, здеся он! Живой и здоровый! Подсаживайся к столу, боярин! Не побрезгуй.
— От молочка не откажусь, — благодушно улыбнулся Виталик.
Мария метнулась в дом и скоро вышла оттуда с кринкой студеного молока. Виталик подсел к столу и с удовольствием опустошил ее.
— Хороша-а-а, — удовлетворенно выдохнул он. — Ну как твои дела, Ваня? Что там с моим заказом?
— Вовремя ты подоспел, боярин. Как раз вчера последнюю партию буковок свинцовых закончил. Доски наборные тоже соорудил. Кассы деревянные под буковки сделал. А чтобы буковки бумагу зазря не рвали, хитрость одну учинил.
— Ну-ка, ну-ка, это какую хитрость? — заинтересовался Виталик.
— Пойдем, покажу. Я как раз сегодня поутру последнюю партию буковок обработать хотел.
Хитрость располагалась здесь же, в сарае, около которого они трапезничали.
— Ай да Ваня! — ахнул Виталик, с первого взгляда по достоинству оценив хитроумный агрегат.
Это был самый натуральный шлифовальный станок. Допотопный, сделанный частично из металла, частично из дерева, с ножным приводом, но все-таки станок. Царский сплетник сразу понял его назначение. На массивной станине лежала закрепленная специальными зажимами наборная доска, заполненная литерами
[2]
.
Над доской располагался шлифовальный круг, приводимый в движение педальным механизмом. Левша сел на табуретку, стоящую около станка, и заработал педалями. Круг завращался, медленно набирая обороты, и, как только он разогнался до нужной скорости, кузнец начал опускать его вниз с помощью рычага. Во все стороны полетела свинцовая пыль. Обработка много времени не заняла. Движение шлифовального круга вниз прекратилось, как только он дошел до ограничителей. Левша вернул его в исходное положение и посмотрел сияющими глазами на Виталика.
