Уже на выходе, её догнал вопрос помощника:
— Что делать с цветами, Софья Николавна?
Романова обернулась и посмотрела на стол. Что с ними делать? Выбросить, конечно! Даже прикасаться к ним не хотелось. Это она и сообщила Громову, направляясь к себе в комнату.
— Спокойной ночи! — пожелал ей вдогонку молодой человек.
— Спокойной ночи, Алексей, — отозвалась хозяйка, закрывая за собою двери.
Что же, жаль издеваться над прекрасным букетом, но разрезав длинные стебли в нескольких местах, он отправил розы в мусорку. Громов сощурился, глядя на блестящую позолотой бутылку, и схватил её за горлышко, забрасывая следом за цветами. Кислятина… как можно предлагать такое женщине?
Тихо насвистывая, Алексей принялся наводить порядок на кухне. Шесть часов, так она сказала? Отлично. Он привык рано вставать, так что проблем быть не должно. Если встанет в пять, то успеет обернуться и даже принять душ, чтоб хозяйка и не заподозрила о его отсутствии. Он повёл уставшими плечами, ощущая ноющую боль.
Спина благополучно зажила. Но боль не желала отступать. Что бы он ни делал, как бы ни уверял себя в том, что это ненормально, она возвращалась, вынуждая глотать таблетки, которые помогали лишь морально, только потому, что «так положено». И доктор в центральной клинике, в которую его определили сразу после ранения, и тот жуткий профессор, которого прислал отец — все как один заявляли, что это «фантомные боли», и они никак не связаны с его физическим состоянием. Он псих. Можно себя с этим фактом поздравить.
Алексей убрал в шкаф чистые тарелки и обтёр руки полотенцем. Они дрогнули, и он немедленно засунул их в карманы брюк. Здесь работа окончена. Можно возвращаться к себе на «чердак». Громов медленно побрёл по деревянным ступенькам, и остановился уже посреди своей комнаты. Затем подошёл к камину и присел рядом с ним, проведя по камням пальцами. Молодой человек развернул к себе ладонь и поглядел на сажу.
— Золушка… чёрт… — он обтёр руку, подошёл к кровати, и устало лёг.
Закрывая глаза, буквально на минуту, Алексей вновь вернулся к тому моменту, когда это дурацкое прозвище впервые прозвучало над его бедовой головой. Тогда он в первый раз заметил эти ботинки, неизменные в любую погоду и время года…
— Ты прямо как Золушка, — рыжая репортёрша с «7 канала» присела рядом с ним на бордюр и протянула платок.
— Кто? — Громов повернул к ней голову, встречаясь с карим взглядом.
Короткие рыжие волосы переливались оттенками меди в свете фар.
— Золушка, — улыбнулась Дарья Жарова и покрутила пальцем перед своим лицом, — ты перепачкался.
— Понял, — он устало обтёр рукавом формы мокрое лицо, не решаясь взять белоснежный платок у девушки.
Машина канала стояла неподалёку. Её коллега о чём-то оживлённо беседовал с начальником подразделения. Надо признаться, Анатолия этому рад не был, хмурился больше обычного. Было отчего. Сегодня они выложились по полной. Второй вызов за смену…
— А ещё ты настоящий, — Дарья продолжила тешить самолюбие Громова, — и добрый.
— Да ну? — усмехнулся молодой человек.
— Да, — она протянула руку и принялась по-хозяйски оттирать его лицо от гари, — я никогда не ошибаюсь в людях. То, что ты сегодня сделал — это было настоящее чудо.
— Это моя работа, — Алексей стал серьёзным и отвёл руку девушки от своего лица.
— Ой, вот только обойдёмся без этих банальных отговорок и лишней скромности. Это был лучший репортаж за последние несколько месяцев. Спасибо, — Дарья пнула ногой кусок обгорелой доски.
— Пожалуйста, — коротко ответил молодой человек, устало глядя, как по асфальту разливался мутный ручеёк из пролитой ими воды.
— Я так и помечу файл, — хмыкнула Дарья и поднялась, отряхивая джинсы, обтягивающие стройные ноги.
— В смысле? — не понял Громов.
— «Золушка 101» — подмигнула Жарова.
— Издеваешься? — приподнял брови Алексей.
Что за бредовая идея? Мало того, что ему навязали, буквально под пытками вынудили участвовать в этом шоу, теперь она собирается дать ему кличку? К чёрту…
— Ничуть, — вошла во вкус девушка, и прошлась перед ним, — мне так легче запоминать. Люблю давать людям прозвища. Вот этот, например…
Дарья ткнула пальцем в проходящего мимо коллегу.
— Это «гвоздь».
— Почему? — усмехнулся Алексей.
— Он его точно проглотил. — рассмеялась Жарова, — вообще не сгибается.
— Я думал за характер, — поднялся Громов, оглядывая пострадавшее здание.
— Нет. По характеру — он «козёл»…
— Как всё сложно, — Алексей собрался уходить, но она улыбнулась так открыто, так тепло, что в тот миг он не смог сдвинуться с места.
Громов часто спрашивал себя, что было бы, не оглянись он в тот злополучный вечер. Мог быть хоть один из них счастливее? Изменилось бы что-то? Для него — нет. Но карьера перспективной репортёрши могла сложиться куда удачливее. Видеть её взгляд, полный презрения, было невыносимо больно до сих пор.
Проснулся Алексей посреди ночи, едва не сваливаясь с кровати и пытаясь понять, где находился. Глядя на скошенные окна над головой, наконец стал соображать, что заснул в чужой квартире, где являлся верным «пятницей» его новой хозяйки. Молодой человек поднялся, чувствуя, что всё тело затекло. В горле пересохло, и он понял, что нужно было спуститься вниз, к кухне, чтобы набрать воды.
Босиком Громов побрёл по ступенькам вниз. Ещё сверху он заметил, что дверь в хозяйскую спальню приоткрыта, и горел ночник. Тоже не спится? Утром на работе будет сонной. Алексей спустился в гостиную, и только тогда обратил внимание на одно из плетёных кресел.
— Почему вы крадётесь? — возмущённо прошептала София, сложив ноги по-турецки и обнимая небольшую диванную подушку.
— Пытался беречь ваш сон, Софья Николавна, да видимо зря, — так же шёпотом отозвался Алексей, и остановился, опираясь на перила.
Его рубашка совсем измялась и была вытащена из брюк. Босой и взъерошенный, он был так притягателен в этот час, что девушка поспешила отвернуться, глядя на окно. Какой ужас! Это уже походило на плохое кино… или очень специфическое кино…
Однажды Наталья уговорила её посмотреть некие «Жаркие ночи с садовником», пока Михаил отсутствовал. Полфильма они сидели с раскрытыми ртами, понимая, что физически выполнить то, что предлагали актёры просто невозможно, затем вторую часть «шедевра» хихикали, давясь запретными пирожными.
София украдкой глянула на своего помощника. Напрасно! Смотрел прямо на неё. Девушка обтянула короткие пижамные бриджи и снова схватила подушку, прижимая её к себе, словно щит.
— Вовсе не зря, — отозвалась она, — я просто люблю немного посидеть перед сном. Это успокаивает.
