— О ком Наташка говорит? — Алексей не глядя поставил тарелку на край стола и подошёл ближе к окну, вытирая полотенцем руки.
— А вдруг у него кто-то есть? — тихо спросила хозяйка.
— Да нет у него никого! — фыркнула Наталья.
— Почему ты так решила? Он привлекательный мужчина. Разве это нормально? — не согласилась с мачехой София.
— Вот и я о том же говорю. Разве это нормально, чтоб у мужика никого не было?! — хмыкнула Наталья.
— Не поняла… — София звякнула чашкой.
— Ну, то есть, я хотела сказать, что если уж он согласился на такую работу, то явно никого у него нет. Верно же? Отпустила бы его хоть одна нормальная женщина с другой бабой в одной квартире жить? Ну? И вообще! — мачеха принялась жевать и замолчала.
Алексей насторожился и прислонился плечом к оконной раме.
— О ком они говорят?
В одной квартире? Наташка сказала «в одной квартире»? Не могли же они говорить…
— Алексей очень сдержанный. Я совершенно не могу понять его чувства, — едва слышно продолжила говорить София, — наверняка он смотрит на меня, только как на хозяйку дома, в котором работает.
— Так покажи этому дурню, что он тебе нравится! — возмутилась гостья.
От неожиданности Громов отпрянул от окна. Тут же за его спиной зазвенела разбившаяся тарелка, которая слетела со стола, едва он задел её рукой.
— Чёрт… — Алексей быстро присел, собирая осколки.
Голова пошла кругом от услышанного, отгоняя прочь все мысли, он так торопился, что порезался и прижал палец к губам.
— Чёрт…
— Вы в порядке, Алексей? — ахнула София, забегая на кухню.
Она поспешила к нему и присела рядом, заглядывая в лицо помощнику. Громов затаил дыхание, встречаясь с ней взглядом и всё так же прижимая раненную руку. Кровь капнула на светлый пол и глаза девушки расширились от ужаса.
— Вы поранились!?
— Царапина, София… Николавна, — пробормотал Алексей, понимая в этот момент, что ещё больше испугал хозяйку, ведь кровь осталась и на лице, — чёрт…
Он попытался оттереть её рукавом, но София резко поднялась и, хватая его за руку, потянула вверх, вынуждая встать.
— Сядьте на стул, я принесу аптечку! — велела девушка и Громов подчинился, поскольку был слишком оглушён её недавним признанием.
По пути София наткнулась на подругу и только тихо зашипела, веля гостье исчезнуть и не мешать ей на этот раз. Наталья показала ей, что держит за неё кулачки, потрясла ими, и поковыляла обратно на балкон, дышать вечерним воздухом. С довольным видом она погладила свой живот, и тихо прошептала:
— Ты всё слышал? Скоро и твой братик станет счастливым. Заслужил он, — она вздохнула, ощущая, как сын отвечал ей, привычно упираясь в живот.
София схватила из комода небольшую коробку и поспешила обратно. Глядя на помощника, она решила, что дело было совсем плохо. Отчего бледный такой? Она еле открыла крышку, высыпая всё необходимое для «спасения» на стол и велела Алексею показать рану. Молодой человек осторожно опустил руку на стол, ладонью вверх, теперь исподлобья наблюдая за действиями девушки.
Хозяйка с такой нежностью обтирала его царапину, не переставая дуть и успокаивать его, словно малое дитя, явно опасаясь, что с ним случится обморок от потери крови. Эта забота оказалась чертовски приятной и Громов улыбнулся.
София заклеила палец пластырем и ахнула, глядя на его лицо. Следующие долгие несколько минут она оттирала его влажной салфеткой. Серебристые волосы девушки касались его лба, скользя по нему шёлком. Пальцы хозяйки с нежностью держали его подбородок, и Алексей позволил ей самой решить, когда будет достаточно. Или сам хотел, чтоб это «спасение» длилось как можно дольше?
Он и правда, мог понравиться этой девушке? Громов смотрел на её лицо, и ему казалось, что всё это только привиделось и просто растает через мгновение, оставляя лишь привычную пустоту.
— Вы сможете, вести машину? — серьёзно поинтересовалась София.
— Мне не оторвало руку, София Николавна… — неожиданно охрипшим голосом отозвался Алексей, — это просто царапина. Спасибо вам за помощь, и простите за тарелку. Я куплю вам новую…
— Вы поранились, и это кажется вам забавным? — проворчала девушка и сердито выбросила в мусорное ведро «окровавленные бинты».
— Ни в коем случае, — ответил Громов.
— Наташе пора домой. Сейчас она не может надолго задерживаться, быстро устаёт, хоть и делает вид, что всё в порядке. Я буду переживать, если по моей вине этот Колобок переутомится, — усмехнулась хозяйка.
— Вы хорошо ладите с Натальей Петровной, — молодой человек поднялся со стула, теперь возвышаясь над Софией.
— Да, мы познакомились с ней пару лет назад, но кажется, что я знаю её вечность. Она такой человек… — девушка вновь тепло улыбнулась.
Верно, подумалось Алексею, хороший человечек его неугомонная «маменька».
— И девочки у неё замечательные, — продолжила София.
Громов почувствовал, как где-то в груди закололо при этих словах. Он тосковал по Ольке с Юлькой. Встречи раз в неделю, а то и в пару недель, были слишком жалкими крохами.
— Отвезите её и будьте осторожны по пути, — улыбнулась хозяйка, теперь отходя в сторону и пропуская помощника к входу в гостиную, — пойду, гляну, что-то она притихла, не к добру это.
София сильнее отодвинула светлые занавески и выглянула на балкон. Наталья явно задремала, и девушке пришлось прикоснуться к её плечу рукой и позвать. Гостья лениво потянулась и приоткрыла один глаз.
— Что-то после такого ужина меня разморило… — затем резво села, и хитро посмотрела на подругу, — ну, как всё прошло?
— Да о чём ты, Наташ? Я просто помогла ему, Алексей порезался на кухне, — попыталась оправдаться София.
— Как-то не похоже на него… — пробормотала Наталья, и тут же спохватилась, когда взгляд подруги стал удивлённым.
— Не похоже?
— Да, не похож он на мужика, который с ножом управляться не умеет, — попыталась оправдаться Наталья.
— Он не ножом, а тарелкой разбитой порезался, — пояснила София, всё ещё с подозрением глядя на гостью, — видно ещё не прошла простуда. Вчера всю ночь с жаром промучился, представляешь?
Наталья мгновенно побледнела и поднялась, хватаясь за живот.
— Ты это серьёзно? — в голосе подруги было столько тревоги, что София сама разволновалась, и была весьма удивлена поведением гостьи.
— Серьёзно. Ты так обеспокоена из-за Алексея? Я удивлена.
— Ещё бы! — хмыкнула Наталья, понимая, что пора было спасаться бегством, иначе её вечная болтливость до добра не доведёт, — последнего нормального мужика теряем, а она ещё спрашивает, чего это я волнуюсь!
