— Даже проучить нельзя как следует, — нахмурилась София, — нагло пользуется своим «беременным» положением!
— В этом вся Наталья, — Алексей кинул взгляд на кухню и кивнул головой в её сторону, — что прикажите на ужин подать, София Николавна?
Девушка мечтательно задумалась, вызывая тревогу у своего «помощника».
— Будет месть? — он приподнял бровь, ожидая приговора.
Точно попросит осьминога в ананасе…
— Ну-у… — София поднялась с дивана и подошла к Алексею, деловито приподнимая подбородок.
Она переоделась, и Громов не мог не заметить, что была в том самом платье, в котором встретила его первый раз. Вспоминая сломанную застёжку, совсем не хотелось думать об ужине. А только о том прекрасном виде, что открылся ему, когда София повернулась спиной, приглашая в свою квартиру.
— Алексей, — снова позвала девушка, и Громов понял, что слишком сильно задумался.
Он тряхнул головой, делая сосредоточенное лицо:
— Да?
— Я говорила сама с собой? — поинтересовалась София.
— Никак нет, — серьёзно заверил «хозяйку» молодой человек.
— Тогда фирменное блюдо шеф-повара, пожалуйста, — повелела девушка.
— С джемом? — сверкнул улыбкой Алексей.
— С джемом, — вздохнула София.
Глава 30
Ночью снова шёл дождь, он был тихий, спокойный какой-то, будто задумался о чём- то. Порой он прекращался под порывами свежего ветра и тогда Алексей открывал глаза, словно убеждаясь, что всё в порядке и ничего не случилось. София снова устроила голову на его груди. Кровать в её спальне была такой широкой, а сама хозяйка такой миниатюрной, что теперь и вовсе спала поперёк её, осыпая его прохладными прядями своих серебристых волос.
Громов осторожно подтянул край одеяла, укрывая девушку, и поправил её волосы, боясь нечаянно прижать их во сне и разбудить Софию. Когда время перевалило за полночь, то Алексей понял, что теперь точно не уснёт. Он осторожно поднялся, надел джинсы и босиком вышел на балкон. Там, опираясь руками на перила, он просто смотрел на ночную улицу и редкие машины, блестевшие под дождём.
Потом он повернул голову, и поглядел на спящую девушку. Прошедшая неделя прошла некой стихией по его жизни. Казалось, она смела всё лишнее, позволяя, наконец, увидеть то, что действительно могло иметь значение.
Стоило признать правоту отца. Хотя бы в этот раз. Всё это время он делал то, что хотел сам, сейчас нужно было сделать то, что должен. Громов снова посмотрел на кусок ночной улицы, когда за спиной раздался сонный голос, а тёплые руки обняли его за талию.
— Почему ты не спишь? — София прижалась к нему, и тихо зевнула.
Алексей усмехнулся, накрывая её руки своей ладонью.
— Я разбудил тебя?
— Нет, — заверила его девушка, — просто проснулась, а тебя нет. Смотрю, ты на балконе, судя по «сосредоточенной» спине, строишь наполеоновские планы…
— Ты определила это по моей спине? — Громов повернулся к Софии, опираясь на перила, и сам обнял её.
— Да, — она подтянулась немного и коснулась губами его колючего подбородка, — так что ты задумал? Тебе нужно вернуться домой?
— Мне нужен свой дом, София, — Алексей тихо вздохнул, опуская подбородок на её макушку, и пригладил волосы девушки.
— Что ты намерен делать? — поинтересовалась она.
— Завтра мне нужно будет уйти.
— Я буду скучать, — София обняла его крепче.
Громов улыбнулся:
— Я не собираюсь исчезать. Нужно многое уладить, а рядом с тобой невозможно сосредоточиться на делах.
— Так это я виновата в твоём побеге?
— Угу, — поддразнил её молодой человек.
— Это просто невозможно… — вздохнула София.
При этом тонкие бретели её ночнушки соскользнули с плеч.
— Наглая ложь… — она невинно поджала губы и опустила руки, позволяя своей единственной одежде покинуть её тело, падая где-то в темноту к босым ногам.
Губы Алексея тронула лёгкая улыбка, ровно перед тем, как он склонился к ней, обрывая слова поцелуем. Он легко поднял девушку на руки, и вернулся с нею в спальню. Там, Громов опустился на спину на постели, позволяя Софии оставаться на его груди. Она провела пальцами по его щеке и шее, и тряхнула головой, скрывая их обоих за шёлковой завесой волос.
— Ты знал, что рыцарь Айвенго был оруженосцем самого Ричарда Львиное Сердце? — Да, — Алексей провёл ладонями по спине девушки, заставляя её прижаться к нему сильнее.
— Его отец, саксонский феодал Седрик из Ротервуда, был не рад своему сыну, поскольку благодаря козням подлого де Буагильбера, все считали Айвенго предателем…
— Верно. Вижу, ты хорошо подготовилась, — улыбнулся Громов, — не боишься разделить участь леди Ровены?
— Она была счастливицей, ведь выдержав все испытания, обрела возлюбленного.
— Значит, тебя не пугает опальный рыцарь? — поддразнил её Алексей.
— Рыцарю Айвенго удалось доказать королю, что он не предатель, что его оклеветали, виновному ничего не оставалось, как признаться. Ты же должен знать, что у этой истории счастливый конец…
Валентин сердито огрызнулся, на вопрос водителя. Он поджал тонкие губы, глядя на небольшую бордовую коробочку, которая небрежно валялась на сиденье рядом с ним. Панов зло схватил подарок и швырнул в открытое боковое окно машины. От удара об асфальт коробочка раскрылась, тонкое кольцо сверкнуло, выпало и закатилось куда-то у бордюра. Ему было плевать, кто найдёт украшение и поднимет его.
— Так вы будете заезжать в офис, Валентин Олегович? — снова поинтересовался водитель.
Панов тихо выругался сквозь зубы и отрицательно мотнул головой. Затем пригладил свои длинноватые волосы и снова глянул в окно:
— Нет! Давай в клуб!
Стоило машине развернуться и последовать указанному маршруту, как Валентин чертыхнулся, вспоминая, зачем хотел в воскресенье явиться в фирму. Нужные документы валялись на его столе ещё с пятницы, а всё потому, что пришлось ехать к дядюшке Софии, и уламывать старика. Столько времени впустую! И что она родственничку наговорила?
— Разворачивай! — проворчал Валентин.
— К офису? — обречённо вздохнул водитель.
— К офису! — сухо кинул ему Панов.
Машина снова начала свои манёвры, и усталому мужчине за рулём только и оставалось надеяться на тот факт, что хозяин определился окончательно.
И так, его невеста решила показать характер! Валентин закинул ногу за ногу и принялся нервно выстукивать пальцами по кожаной обивке сиденья. У него был отличный расчёт. При всех, на приёме, Романова бы не рискнула отказать ему. Главное, чтоб согласилась, а там он нашёл бы способ убедить девицу перестать корчить из себя обиженную невинность.
