Арт догнал ее, обнял сзади и прошептал:
— Из приспособлений для пикника у меня только покрывало. Годится?
— Годится, — выдохнула она, чувствуя, как возвращается недавнее возбуждение, как ее тело снова оживает в его объятьях.
Арт достал из машины багажника обещанное покрывало, замешкался, виновато глянул на Лис и извлек еще плюшевую подушку с котятами.
— Это не мое, — он смущенно улыбнулся, — перевозил вещи на дачу. Забыл вытащить.
— Пригодится…
Лис уселась на покрывало и снова почувствовала прежнюю неловкость.
— Я скоро! — Арт исчез где-то в зелени кустов и деревьев.
Без него стало спокойнее. Лис вытянулась на покрывале, подоткнула подушку под голову и уставилась на проплывающие облака. И вдруг отчетливо и ясно поняла: это неправильно. Она и Арт вместе — это полная чушь. И если бы вчера кое-кто не так усердно заливался красным сухим французским, то эта простая истина стала бы ясна уже тогда.
Она его не любит. Она его стесняется. Да что там! Она его толком и не знает. Знакомство в компании, кино, кафе, снова кино, чей-то там день рождения, прогулка по вечернему городу, поцелуй… Всё! Что он любит, чем увлекается, кто он вообще? Что она о нем знает? И что он знает о ней? Достаточно ли этого, чтобы…
Нет, не «отдать ему самое дорогое». Лис поморщилась. От этого дорогого неплохо бы избавиться. Но не с Артом. А с кем-то близким. Настоящим…
Только вот почему-то ее тело с нею несогласно. Оно реагирует на Арта иначе — жадно, возбужденно, остро. Незнакомо. Будто это не она сама, а…
— Это тебе! — Арт протянул ей собственноручно собранный букет.
Лис села. Одуванчики, и что-то синенькое, и розовенькое. Полевые цветы! Мило! Он вообще очень милый мальчик. Достаточно милый для того… Для того чтобы чмокнуть его в носик, потрепать по солнечной макушке, может быть, даже шлепнуть по упругой попе. Исключительно с благородной целью придать ускорение и отправить искать счастья с кем-нибудь более подходящим.
Но уж точно не для того, чтобы задыхаться от его прикосновений!
— О чем задумалась? — Арт обнял ее сзади, обдав горячим дыханием шею. Сердце снова предательски заколотилось о грудную клетку. Тело вдруг стало ватным и непослушным. В горле пересохло, и Лис не смогла выдавить в ответ ни звука.
Неужели так происходит всегда и со всеми?
Арт провел носом по изящному изгибу нежной шеи и легонько прикусил мочку уха. Лекая приятная дрожь волной прокатилась по ее коже. Теплая ладонь проскользнула ей под тунику, лаская напряженный живот. Возле уха прошелестел то ли судорожный вздох, то ли приглушенный стон Арта, и она потеряла остатки самообладания.
Резко развернувшись к нему лицом, Лис накрыла его приоткрытый рот своим жадным поцелуем.
Тот или не тот…
Свой или чужой…
Ей было всё равно. Единственное, что имело сейчас значение, — это сладковатая пряность его рта и мягкие чувственные губы.
Арт бережно опустил ее на мягкое покрывало, продолжая осыпать лицо поцелуями. Прямо в губы шептал признания. Она вдыхала его горячее дыхание, заполняя им себя.
Он начал целовать шею и Лис показалось, что все нервные окончания оголились, таким острым и сладким было каждое прикосновение этих губ. Она ощущала едва уловимый аромат сандала, исходящий от его волос, наслаждаясь этим запахом и возбуждаясь еще сильнее.
Арт остановился лишь на мгновение, чтобы стянуть тунику с ее разгоряченного дрожащего тела. Она не открывала глаза и без того ощущая жадный, полный неистового желания, пожирающий ее взгляд. И снова жаркое дыхание на коже. Обжигающие поцелуи покрывали тело, всё больше распаляя огонь внизу живота.
Она ненароком коснулась ногой его затвердевшей плоти.
— Ли-и-ис, — со стоном выдохнул Арт.
Провел горячим влажным языком по гладкой коже от пупка к границе тонких льняных брюк, обтягивающих соблазнительный изгиб бедер. Не поднимая головы и обжигая своим дыханием напряженный живот Лис, он легко расстегнул пуговицу. Короткая молния тоже сдалась без сопротивления, уступая настойчивости ловких пальцев Арта.
Он прикоснулся губами к черному кружеву, покрывающему лобок, медленно выдохнул, и Лис ощутила жар, разливающийся по коже под ажурным треугольником трусиков. Тяжело дыша, она закусила губу. В следующее мгновение Арт уверенным жестом запустил руку в ее брюки, прижав мокрую ткань к пульсирующему лону.
Тело Лис выгнулось, из горла вырвался протяжный стон. Где-то там, внизу концентрировалась сладкая истома, грозящая разлиться пульсирующими волнами тепла в любое мгновение. Его пальцы начали мягко, но смело наглаживать кружевную поверхность трусиков, неизбежно касаясь всех чувствительных мест, что за ними скрывались. Лис стонала всё громче, приподнимая бедра и прижимаясь сильнее к руке, доставляющей ей это неправильное, но такое желанное наслаждение. Она хотела его каждой клеткой своего тела, которое требовало еще больших ласк. Арт продолжал гладить влажную ткань, шепча Лис на ухо что-то нежное.
Она чувствовала: еще мгновение этой сладкой пытки — и ее накроет мощная лавина удовольствия.
— Ну ни на минуту нельзя оставить! — донеслось откуда-то до ее слуха.
Густой баритон звучал устало, и это точно не был голос Арта.
Она попыталась сесть, оглядеться — и не смогла. Черная тень накрыла ее и понесла куда-то, качая, будто на волнах. Леденящий ужас на мгновение сковал сердце — и почти сразу Лис упала в спасительное забытье.
Глава 4
Лис открыла глаза. Секунда ушла на то, чтобы вспомнить: лес, Арт, волна наслаждения, а потом — жуткая эта тень и провал в бездонную глубину. Она резко села и осмотрелась.
Ну это уж точно не лес. Для начала, в лесу нет кроватей, а особенно таких огромных. Если постараться, тут можно уместить человек десять, чувствовать себя притесненными они не будут. Почему-то сразу представилось, для чего может понадобиться размещать десять человек на одной кровати. Картинка получилась горячая. Тьфу, что за глупости в голову лезут!
Сейчас тут никаких десятерых не было. Только Лис. Из одежды на ней — то ли простыня, то ли саван, в общем, одна большая белая тряпка. «Налицо торжество минимализма», — нервно хмыкнула она про себя.
Комната же, напротив, была обставлена с поразительной роскошью. На высоком потолке — хрустальная люстра размером с микроавтобус. У задрапированных бархатом стен — белоснежные кресла на гнутых позолоченных ножках. А еще такой же белоснежный ковер на полу… Если по нему кто-то ходит, как же удается сохранять его таким чистым! И картины. Много картин в старинных резных рамах. Воображение отказывалось представить, сколько такие могут стоить.
Так, хватит щелкать клювом и изображать из себя знатока антиквариата! Как она вообще после леса оказалась тут?
