Ничего, главное — все обошлось.
* * *
— Ты ее лечила, — нарушил Стас тишину, которая воцарилась после Ингиного рассказа. — Ты не должна была. Как ты могла?
— А как я могла по-другому? — твердо сказала Анна. — Первые роды у девки, и вдруг такое… А у нас тут — не в городе, инкубаторов да докторов нету. Слишком рано твоя краля на выселение пошла. Ей бы еще два месяца у мамки в животе нежиться. Шустрая, — старушка с улыбкой посмотрела на Ингу. — Зато посмотри, какая красавица получилась.
Стас не захотел смотреть на красавицу. Он подскочил со стула и быстро заходил по комнате.
— И что же теперь?
Инга впервые видела его таким растерянным.
— А теперь, — голос старушки посуровел, — а теперь сходи-ка погуляй, дружок. Иди-иди. Тут простор и приволье, глядишь — и мысли просветлеют.
Они переглянулись, словно говорили не об обычной прогулке, а о чем-то тайном. Из той части мира, в который Ингу, и сейчас она чувствовала это как никогда, все еще не допускают.
— А о твоей подруге я позабочусь. Комнату я ей уже подготовила. Утро вечера мудренее.
Стас ничего не ответил. Окинул Ингу каким-то странным взглядом и вышел.
Комнату? Утро мудренее? Вообще-то Инга не собиралась ехать сюда с ночевкой. Но что-то ей подсказывало, что со старухой спорить не стоит. Раз уж даже Стас не рискует этого делать!
* * *
Комнатка была маленькая, но уютная. Такой особый деревенский уют — без лишних вещей и украшений. Старушка привела ее сюда и велела располагаться.
— В другой бы день в баньку сходить предложила, да не сегодня. Сегодня не положено.
В баньку Инга точно не хотела. Ни сегодня, ни в какой-то другой день. Так что и хорошо, что не положено.
— Это вы меня спасли? Спасибо. Мама всё хотела вас поблагодарить…
— Я знаю, — остановила ее старушка.
— И поэтому я их вижу?
Та качнула головой. Непонятно, то ли кивнула, то ли просто так…
— А почему их надо убивать? Что они такого делают? — это был важный вопрос. Старушка, спасшая ее в далеком младенчестве, вызывала у Инги скорее симпатию, и все-таки было страшно: вдруг она оказалась не на той стороне? — И почему плохо, быть человеком?
— Быть человеком хорошо, — задумчиво проговорила хозяйка дома. — Да только трудно. Не каждому удается…
Кажется, она не столько ответила на вопрос Инги, сколько высказала вслух что-то свое, важное.
— Доброй ночи! — с улыбкой сказала она и вышла, оставив Ингу наедине с ее вопросами.
* * *
Она уже засыпала, а может, даже и заснула, когда дверь в ее комнату тихо приоткрылась.
Зашел Стас. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это он. Никто больше не умеет двигаться так бесшумно. Он подошел ближе, или ей это только снится? Лучше пусть снится. Инга не стала открывать глаза.
Она не сомневалась: он пришел сюда не разговоры разговаривать, а убедиться в том, что она спит и можно спокойно обсудить со старухой какие-то их тайные дела.
Нужна вам спящая Инга? Вы ее получите. Если тебя застали в состоянии полудремы, не моргать не так уж и трудно.
Она почувствовала, как он остановился над ней, замер, вглядываясь в лицо. Потом, кажется, наклонился. От него почему-то пахло травой и лесом. Странно, Анна отправила его гулять, но не валяться же по земле! Хотя кто их тут знает, как они просветляются.
Инга продолжала ровно дышать, стараясь ничем себя не выдать.
Стас еще немного постоял у изголовья ее кровати и вышел, а через минуту где-то далеко за дверью раздались голоса.
Мать все помнила точно, в этом доме действительно очень хорошо слышны разговоры за стенкой.
16
— Не смотри на меня так. Я не смогу. Она уязвима. Слаба, как и все люди. То, что у нее есть дар, — неправильно, и я не могу этим пользоваться.
— А ты у нее спроси.
— И не подумаю. Это не ей решать.
— А кому же? — Инга легко представила себе хитроватую усмешку старухи, когда она задавала этот вопрос.
— Мне! — твердо ответил Стас.
Повисла долгая пауза.
Почти дежавю, точно так же, как двадцать с небольшим лет назад двое чужих людей решали судьбу ее, пока еще не рожденной, так и сейчас, ее судьба решается без нее.
— Какова она? — раздался голос старушки.
— Вполне. Видит их, находит, а когда найдет, цепляется. Несколько лет прожила по соседству с одним. Долго не мог понять, в чем дело, почему не съезжала с квартиры, а потом нашел: сосед по площадке, алкаш, их этих.
— И что? — спросила старушка.
— А что может быть? Убрал.
Инга вздрогнула: вот значит как! Сосед по площадке, тот самый, которого в день появления Стаса она оставила без честно заныканной водки. Конечно, не самый приятный человек на свете, но признавать, что это из-за него она не могла покинуть дорогую квартиру в плохом районе, было неприятно. А теперь, значит, убрал…
— И скольких ты за ней нашел? — продолжала допрашивать старушка.
Стас помолчал. Инга с замиранием сердца ждала ответа. По всему выходило, шестерых. Трое — тогда в ее квартире, еще один в белом, потом тот самый «сомелье» в ресторане, ну и, как выяснилось, сосед-алкаш.
— С десяток.
— Вот видишь, она тебе нужна.
— Мне никто не нужен, — слишком быстро, быстрее, чем следовало, ответил Стас. — Я справляюсь сам.
— Ты их не видишь, — продолжала спорить старушка.
— Мне и не надо видеть. Я их чую, — последнее слово он выделил голосом, и снова Инга почувствовала, что они говорят о чем-то таком, только им двоим понятном.
Хозяйка дома тяжело вздохнула.
— Мало охотников. Ты ведь знаешь, я каждого младенца, что здесь рождается, на руки беру, да только дар взять не всякий может. Мало… Неволить тебя не могу. Да и могла бы — не стала б, но ты подумай. Ступай спать, утро вечера мудренее.
* * *
Было ли утро мудренее, Инга так и не поняла.
Старушки дома не оказалось. Завтракали вдвоем. Скромный деревенский перекус под ничего не значащие разговоры. Инга изо всех сил старалась не подать виду, что что-то вчера слышала. А Стас и не думал ни о чем ей говорить. Такое вот вранье на двоих. Каждому есть что скрывать, и каждый трепетно оберегает свои тайны.
Видимо, так и надо. Видимо, так и правильно. Зачем им общие тайны?
Зато сегодняшний Стас был куда приятнее вчерашнего. Он улыбался, он шутил, у него было отличное настроение.
