«Оранжевый лед».
Уже знакомая трансформация. К этому привыкаешь, и со временем становится не так уж и сложно. Все-таки нужно отдать должное Виктору: он отлично ее обучил. Обучил бы еще лучше, если бы она не сбежала…
Идти осторожно. Так, чтобы не шелохнулись кусты. Да что там кусты! Чтобы трава почти не шевелилась. Этому он тоже ее обучал. Притаиться и ждать, пока, наконец, враг не появится, а потом выбрать момент и напасть.
Нет, напасть завтра, сегодня только посмотреть…
Редактор вышел из стеклянной двери. Следом за ним устало плелись двое сотрудников. Остановились, перебросились несколькими фразами и поспешили прочь со стоянки.
Удобная штука — стоянка с расписанными местами. Простым смертным туда не пробиться. Даже тем, кто приезжает на работу не на метро, приходится парковаться чуть поодаль. А вот так, в двух шаг от входа, — только избранные. Очень удобно тому, кто следит за одним из этих избранных.
Следить и ничего не делать — мучительно трудно. Особенно в волчьей шкуре, когда инстинкты сильны, и тело требует: нападай, хватай, рви зубами.
Шеф приблизился, остановился у машины и долго, мучительно долго копался в карманах.
Смотреть на это было невыносимо. Каждое мгновение — упущенный шанс сделать бросок. Она успеет! Незачем затягивать это до завтра.
Инга сжалась в пружину, готовясь к прыжку, и не успела: сильный удар в бок — и она кубарем покатилась по траве. Поймала равновесие, почти встала, и тут же ее придавили к земле мощные лапы, а над ухом послышалось тихое угрожающее рычание.
Волк. Настоящий, сильный… Не такой, как она.
«Ты уже гораздо сильнее человека, но еще намного слабее любого волка», — говорил ей Виктор после их тренировок.
Только теперь она поняла, насколько он был прав.
Он рычал угрожающе, но и только. Не пытался вгрызться в горло, не рвал когтями. Лишь навалился, придавив сверху тяжестью, не давая пошевелиться.
Инга дернулась раз, другой, третий — бесполезно. Волк не ослабил хватку, лишь снова недобро зарычал.
Она услышала, как за кустами на стоянке мягко зажужжал мотор. Машина редактора отъехала. И как только этот звук смолк, зверь отпустил свою жертву, прыгнул в сторону и исчез в кустах.
Инга поднялась на лапы и отдышалась.
Значит, ее обидчик не собирался причинять вред, он просто не дал ей напасть на редактора. Она осмотрелась, прислушалась, принюхалась. Ни одно из ее обостренных чувств не подсказывало, где волк. Ушел, и достаточно далеко, чтобы она его не слышала.
Никогда Инга не чувствовала себя такой растерянной. Она думала, все будет просто: найдет, нападет, убьет и уедет. Но появление волка спутало все карты.
Она знала, что у их врага есть свои среди чужих. Но предположить, что кто-то его охраняет уж точно не могла. Получается, что нашлись и такие? И что теперь? Все пропало, все провалено? Думать в волчьей шкуре было тяжело. Мысли спутанные, инстинкты и чувства сильные. Так что прежде чем искать решение, следовало бы обернуться.
Она снова прислушалась к своим чувствам. Волка поблизости не было. Значит, можно двигаться вглубь парка — туда, где сложена одежда. Пока ее никто не нашел.
Снова считалочка, снова трансформация и чувство беззащитности.
На это раз — куда более острое и сильное, чем обычно. Теперь дело не только в том, что она лишилась мощной волчьей мускулатуры, острых клыков и крепких когтей. Она еще и стоит голышом посреди парка, где запросто могут оказаться люди. Поэтому мешкать нельзя. Инга быстро двинулась к кусту, где лежал пакет с ее одеждой.
Но не успела — ее обхватили сильные руки. На щеке — горячее дыхание.
Вот теперь-то она точно его узнала.
40
Нужно его оттолкнуть. Замереть на секунду в объятиях, прижаться к горячему телу, вдохнуть его запах и постараться его запомнить, чтобы было что хранить — в памяти, потом.
На все это достаточно секунды. Или двух… Или трех. А вот пять — это уже много. Если слишком долго обниматься с чужим женихом, можно увидеть, как исчезает уважение к себе.
Она этого видеть не хочет, а потому отталкивает его.
И вообще.
Как он здесь оказался? На мгновение Инга похолодела. А ведь именно он не заметил, что в ее окружении есть чужой, сообщил, что на работе все чисто, и сейчас так вовремя появился, чтобы спасти их врага…
Неужели Стас — и есть предатель?
В это верить не хотелось. Вернее, даже не так. Поверить в это было невозможно.
— Почему ты не дал мне его убить? Что ты вообще здесь делал?
— Давай ты оденешься и мы уйдём отсюда, пока в это чудное местечко никто не забрел.
Ежки-матрешки. Из-за своей жуткой догадки Инга напрочь забыла, что стоит тут голышом. Холодно ей не было, так что и немудрено забыть. Теперь, когда он ей об этом напомнил, она почувствовала запоздалое смущение и снова рванула к кустам. Сам Стас уже успел натянуть джинсы, так что по сравнению с ней выглядел вполне прилично.
Через минуту она стояла перед ним одетая.
— Поехали!
— Никуда я с тобой не поеду, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Стас устало вздохнул.
— Давай.
— Почему не дал его убить?
— А сама не догадываешься? Потому что там камер больше чем на съемках голливудского фильма. Можешь себе представить, что бы увидела возмущенная общественность на этих камерах и чем бы это закончилось?
Инга промолчала. Действительно, она действовала глупо. Здоровая псина которая на известного человека — само по себе сенсация. А уж если известный человек после нападения взвился в небо облачком… Это была бы просто катастрофа.
— Что еще? Почему я здесь? Потому что присматривал за тобой. С того самого момента, как ты приехала.
— И что же я делала? — ей очень хотелось, чтобы он ответил правильно. Ведь если он действительно следил за ней, значит, не охранял ее бывшего шефа.
— Шаталась по городу, сидела в кафешках и опять шаталась по городу. Что еще тебе рассказать? И почему, черт возьми, такой допрос?
— Потому что это он. Тот, кого все ищут. А еще…
Нет, стоять посреди парка и делиться страшными тайнами она точно не хотела. Поэтому оборвала себя на полуслове.
- А еще тебе нужно поесть. Поедем ко мне.
— Мне нельзя к тебе, — не слишком уверенно пробормотала она, — мне вообще нельзя быть в этом городе, а тебе нельзя мне помогать.
— Вовремя же ты об этом вспомнила, — усмехнулся Стас, натягивая на себя майку. — Пойдём.
41
Он откармливал ее так, словно все время отсутствия она голодала. Странно, он живет тут один — и все равно готовит. Она бы не стала. Да никто бы не стал!
