Вопреки ожиданиям, на сей раз мне ответили.
– Помимо всего прочего, – неохотно произнес мужчина.
Мне показалось, или в его голосе прозвучала неприязнь?
– А что еще вы можете?
– Если Великая Мать захочет, ты сама все поймешь, – ответил мужчина. – Мы не вправе отвечать на твои вопросы, пока ты не прошла инициацию.
Он кивнул на дверь, предлагая выйти, а второй также молча ее распахнул.
Что ж, мне не оставалось ничего другого, как подчиниться.
***
До особняка дошли быстро. Мне показалось, мои провожатые куда-то торопятся, потому что они все время ускоряли шаг, и мне приходилось почти бежать. Лица охраны выглядели озабоченными и встревоженными.
– Пусть Великая будет к тебе милостива, – открыв двери, произнес старший, а младший взглянул на меня и тут же отвел глаза. Но сделал это недостаточно быстро, и я успела заметить в них жалость.
Странно. Это уже второй раз за последние полчаса. Сначала Сафита, теперь вот этот алайет. Что происходит? Почему они так смотрят?
Раздираемая сомнениями, я вошла в особняк и сразу почувствовала, что что-то не так. Что-то случилось, пока я была на Совете. Кругом было тихо. Так тихо, что я слышала собственное дыхание.
– Джеймс? – позвала, уже понимая, что мужа здесь нет. – Кристофер?
Ответом мне была тишина. Страшная, неживая тишина.
– Авиро?
К горлу подкатил комок.
– Кто-нибудь!
Я подбежала к дверям гостиной, и те бесшумно раздвинулись. Пусто. Подхлестываемая тревогой дошла до следующей комнаты – тоже никого.
– Господи, куда они все подевались?!
Звуки моих шагов эхом отражались от светящихся стен и казались зловещими.
Я обходила комнату за комнатой, все три этажа, но уже понимала, что делаю это напрасно. Мужчины исчезли. Испарились, словно их никогда тут и не было.
– Джеймс!
Пустые залы, извивающиеся кольцами коридоры, бесконечное движение лестницы —все это мелькало передо мной, а я, задыхаясь от страха, только ускоряла шаг и под конец уже почти бежала, пытаясь понять, куда пропали мои спутники.
– Джеймс! – шептала, глядя на постоянно меняющие окраску стены, а те, словно издеваясь, становились то синими, то зелеными, то голубыми.
– Это какое-то безумие…
Голова кружилась от бесконечной смены цветов, к горлу подступала тошнота, на лбу выступила холодная испарина. Внутри все сжималось от ощущения неизбежного повторения того, что уже было в моей жизни. Проклятье… Я очень хорошо помнила это чувство беспомощности и безнадежного одиночества. И понимания, что ты одна. Одна во враждебном и суровом мире.
Нет. Нельзя думать о прошлом. Сейчас все иначе. Я уже не та отчаявшаяся девочка, потерявшая родителей и мужа. И Джеймс – не Роберт. С ним ничего не может случиться! Пират так просто не сдастся.
Я пыталась убедить себя в том, что все будет хорошо, но сердце не хотело верить этим наивным убеждениям. Вспоминались слова, прозвучавшие у входа в храм – «Перед лицом Великой Матери он тебе не муж». И душу охватывал страх – въедливый, коварный, не оставляющий места надежде. Что, если алайеты выгнали Джеймса из Алайи? Что, если он рискнул сам пойти в храм, чтобы отыскать Посох, и попался?
Нет, это просто какое-то недоразумение. Нужно найти Сафиту и выяснить, что происходит. Джеймс ведь не собирался красть посох. Ему всего-то и нужно было просто к нему прикоснуться.
Лестница плыла под моими ногами. Мягкий свет стен раздражающе мерцал, оставляя перед глазами расплывающиеся круги. Или это из-за слез?
Снова оказавшись внизу, кинулась к входным дверям и попыталась их открыть, но те не поддавались.
– Это что, какая-то проверка?
Я ударила по светлому металлу кулаком.
– Эй! Откройте! Немедленно!
Я кричала, стучала – сначала руками, потом, когда они устали, ногами, но толку не было. Меня никто не слышал. Или, скорее, не хотел слышать. Проклятые алайеты!
Я без сил сползла по стене вниз и села прямо на пол, пытаясь одолеть накатывающий ужас. Внутри все сжималось в тугой узел. Что могло произойти? Куда делся Джеймс? Может, его тоже позвали на Совет? В доме не видно ни следов борьбы, ни каких-либо свидетельств насильственного похищения… Вряд ли мой муж сдался бы так легко. Конечно, как я сразу об этом не подумала?
Я почти уговорила себя, что ничего страшного не случилось, даже поднялась с пола, но посмотрела на запертую дверь, и меня снова охватила паника. Если мужчины ушли сами по себе и с ними все в порядке, то почему я не могу выйти из дома? Кто меня запер?
Взгляд упал на одно из окон. Улица за ним казалась безлюдной и тихой. Правда, сейчас я уже не была уверена, что это так и есть. Если алайеты умеют оставаться невидимыми, то город может быть совсем не таким уж пустынным.
Что ж, если за мной наблюдают, им вряд ли понравится то, что я собираюсь сделать!
Я бросилась в столовую, схватила ближайший ко мне стул и изо всех сил ударила его ножками по одному из окон. Послышался громкий стук, спинка выскользнула у меня из рук, больно ударив бедро, но стекло как было, так и осталось целым. Проклятье! Из чего оно только сделано? Или это и не стекло вовсе? Еще один удар – и снова никакого эффекта. Похоже, из дома действительно нет выхода.
Если бы я могла использовать магию! Я закрыла глаза, попыталась сосредоточиться и нащупать хоть малую толику силы, но ничего не вышло. Магия Избранных не торопилась откликаться на мой призыв.
А может, и нет во мне никакой магии? Что, если отшельник меня обманул?
Я отбросила стул и снова обошла особняк, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь зацепки, хоть что-то, что поможет понять происходящее, но в мерцающих разными цветами комнатах не было никаких подсказок. От собственного бессилия хотелось плакать, но я не собиралась показывать алайетам свою слабость. Не дождутся!
Время шло, за окнами давно уже стемнело, а мужчин все не было. Я расхаживала по холлу, потом переместилась в гостиную – не ту, привычную, с диванами и удобными креслами, с непременным камином и безделушками на нем, а пустую, холодную, со светящимися мертвенным голубоватым светом стенами и выстроившимися вдоль них непривычными стульями.
Сначала я сидела, потом ходила, потом опять сидела, пока измученная и уставшая не забылась коротким тревожным сном.
***
Утром за мной пришли. Четверо алайетов, среди которых был и один из тех, что вчера отводил меня на Совет. Лица их были сумрачными, вместо привычных уже белых туник я увидела черные плащи, под которыми сверкали серебристые кольчуги. В руках у мужчин были обнаженные мечи, при одном взгляде на которые я отчетливо поняла, что все очень плохо.
