– Почему он не приходит в себя? – не отпуская теплой ладони, повернулась к Ириде.
– Дай ему немного времени, – ответила та, глядя на меня с такой любовью, что у меня в голове возникло смутное предположение.
Ирида. Ее зовут Ирида. Так же, как мать Амонерис. Может, это семейное имя?
– Да, я твоя родственница, – улыбнулась женщина, и глаза ее мягко блеснули. – Амонерис – моя дочь.
Услышанное так меня поразило, что я невольно спросила:
– Разве это возможно? Сколько же вам лет?
– Много, Кэри, – по губам Ириды скользнула грустная улыбка. – Слишком много.
И столько боли скрывалось за этими словами, что я сильнее сжала руку мужа и чуть подалась вперед, разглядывая такое молодое и одновременно очень старое лицо. Нет, на нем не было морщин или других следов прожитых лет, но сейчас оно казалось маской, скрывающей истинную суть.
– Но теперь, когда я тебя дождалась, – сказала Ирида, – я могу спокойно уйти к своему Озирису.
– А где он?
– За Гранями времени. В вечности. Твой прадед пожертвовал своей жизнью, надеясь защитить Амонерис и ее дочь от проклятия.
– Но как же…
Я не договорила, услышав слабый стон. Господи, Джеймс… Он пришел в себя!
Мне понадобилась всего секунда, чтобы повернуться к мужу. И чтобы тут же оказаться в его объятиях.
– Никогда, – хрипло сказал он, вытирая бегущие по моим щекам слезы. – Никогда больше не буду тебя слушать. Вернемся в Уэстен, запру в особняке и никуда не выпущу! Ты хоть понимаешь, что наделала? Зачем ты кинулась в то проклятое озеро? В нем же нет дна!
Он сжимал меня все крепче, а в серых глазах сверкали молнии.
– Черт! Да я чуть с ума не сошел, когда ты скрылась под водой и больше не вынырнула!
Муж смотрел на меня, а сам ощупывал мое лицо, плечи, руки, словно проверяя, все ли со мной в порядке.
– Сумасшедшая, – тихо пробормотал он, не отрывая от меня взгляда.
А в глазах кружилось совсем другое. «Люблю, – читала я в их серой глубине. – Больше жизни».
– Успокойся, Джейми, – прошептала, прижимаясь к груди мужа. – Все хорошо. Мы живы, и это главное.
Да, так оно и было! Я забыла, о чем говорила Ирида, толком не видела, где мы находимся, кто еще есть в этой просторной светящейся голубоватыми бликами комнате, не замечала никого и ничего, кроме своего мужчины.
– Ама Ирида, ама Сафита зовет вас к себе. Вместе с Избранной и ее хранителем.
В дверь проскользнула тоненькая темноволосая девушка.
– Кэролайн, Джеймс, нужно идти, – посмотрела на нас Ирида.
– Очередной Совет? – настороженно спросил супруг, не выпуская меня из рук, а я только сейчас поняла, что он одет в белоснежную тунику, точно такую же, в каких ходили местные мужчины.
– Нет, феникс, – покачала головой Ирида, и я впервые задумалась, сколько же ей лет. Неужели алайеты действительно бессмертны? Но как же тогда моя мама? И бабушка? Они ведь умерли довольно молодыми. – Совет больше не нужен, твоя жена доказала свое право на магию и прошла инициацию. Теперь она одна из Избранных.
– Инициацию? – переспросила я.
– Да, – кивнула моя прабабушка. – Испытание Великой Матери. Раз в жизни каждая женщина-алайя должна его пройти. Никто не знает, когда и какое, для каждой Великая выкладывает карту жизни, а женщина делает выбор, и только от нее зависит, каким он будет.
– Получается, то, что я видела под водой…
– Нет, Кэролайн. Раньше. В тот момент, когда ты пренебрегла собственной жизнью и кинулась спасать мужа. Моя Амонерис в свое время тоже сделала выбор, но он оказался неверным. Она выбрала себя. Свое благополучие. Да, ее избранник совершил ошибку, за которую должен был расплатиться, но Ами могла все изменить, если бы любила своего феникса. Я знаю, вы прочитали ее историю и понимаете, о чем я говорю, – посмотрела на нас Ирида. – Великая редко устраивает двум женщинам такие схожие испытания, но вы с Ами оказались связаны одной историей. Моя дочь положила ей начало, изменив ход судьбы, а ты, Кэри, завершила начатое и разорвала взаимные проклятия рода.
Она замолчала, и мы молчали вместе с ней, обдумывая услышанное. Надо же! Выходит, проклятия больше нет, и в моем роду никто не пострадает? А Джеймс? Он теперь сможет вернуть свою силу?
– Магия, которая дается нам с рождения, слишком велика, чтобы оказаться не в тех руках, – после паузы, продолжила Ирида. – Честь принадлежать к Избранным надо заслужить, настоящая алайя должна доказать свою зрелость и умение принимать верное решение.
Она улыбнулась, и эта улыбка осветила ее лицо, сделала его молодым и сияющим.
– Ты спрашивала себя, что было бы, если бы твоя магия не оказалась запечатана, – посмотрела на меня прабабушка. – Где был бы предел твоим желаниям. И это главный вопрос, который задает себе каждая из нас.
– И каков же ответ?
– Ответ лежит в твоем сердце, и ты его знаешь. Ничего для себя – все для других.
– Получается, нельзя использовать магию для собственных корыстных целей?
– Именно так. Она должна служить для помощи людям. Чем больше сила дара, тем больше ответственности. И тебе еще предстоит этому научиться.
– А то, что я видела под водой?
– Возможность изменить судьбу. Она дается каждой из нас всего раз в жизни. Во время инициации.
– И что было бы, если бы…
Я не договорила, надеясь, что прабабушка поймет и без слов.
– Ты могла вернуться в прошлое и начать все заново, – улыбнулась Ирида.
А я слушала ее и вспоминала пережитое. Да, все-таки мои соплеменники – те еще затейники! Да и Великая Мать, судя по всему, тоже.
– О каком выборе вы говорите? – настороженно спросил муж. Обнимающие меня руки напряглись, а я невольно вздохнула, вспомнив, каким взглядом смотрел на меня Бобби. В нем было так много боли и несбывшейся надежды… Но разве могла я сделать иной выбор? Разве могла отказаться от Кейна?
– Ты хочешь это знать, Джеймс? – спросила Ирида. – Что ж, смотри.
Прабабушка чуть наклонилась вперед и положила ладонь моему мужу на лоб, а когда она ее отняла, я услышала напряженный выдох и поняла, что Кейн попросту не дышал.
– Кэри.
Я подняла взгляд, глядя в горящие, обжигающие радостью и торжеством глаза, и почувствовала, как в душе разливается тепло. Оно затапливало сердце, разгоралось в пламя, и этот огонь тек по венам, смешиваясь с кровью, зажигая внутри настоящий пожар.
– Я люблю тебя, Джеймс Кейн, – потянувшись к таким близким губам, прошептала мужу.
– Ты – самое дорогое, что есть у меня в жизни, Кэролайн Кейн. Ты и есть моя жизнь.
