– Уилл, подавай правее, – послышался сверху хриплый мужской голос. – Да не левее, дурья твоя башка, а правее! Ну? Куда ты опять? Вот так!
Я подняла голову, разглядывая рабочих, бодро стучащих молотками на одной из крыш. Мужчины отпускали шуточки и смеялись, прибивая непонятные плоские листы к поперечным балкам.
В воздухе остро пахло опилками и морем. И я внезапно поняла, что мне нравится эта разлитая в воздухе энергия молодости и веры в завтрашний день. Ее было так много, и она казалась такой заразительной, что виделась мне бодрящими пузырьками игристого вина, поднимающимися со дна бокала. Перед глазами неожиданно возник наш последний ужин с Кейном: муж, сидящий напротив меня за столом и держащий в руках изящный фужер с золотистым рокайским, задумчивый взгляд серых глаз… Сердце тоскливо сжалось. И так захотелось снова увидеть пирата, услышать его голос – низкий, немного насмешливый, с чувственной хрипотцой. Знать бы, как долго Кейн намерен торчать в устье реки…
– А вот и лавка Болтонов, – отвлекла меня Лори.
Мы как раз остановились перед небольшим двухэтажным домиком с длинной вывеской, тянущейся по фасаду между первым и вторым этажами. «Торговый дом Болтон и сыновья» – прочитала я огромную надпись и усмехнулась. Теперь понятно, в кого знакомые мне Болтоны такие оборотистые. Это ж надо – не лавка, а целый торговый дом!
– Главное, деньги сразу не показывайте, – повторила свое предупреждение Лори. – И ценам не верьте, эти мошенники их в пять раз завышают, пользуются тем, что корабли с товарами раз в три месяца приходят.
Она потянула на себя тяжелую дверь и решительно вошла в магазин.
Внутри было темно и тесно, пахло кислой капустой и выдубленными кожами. Все пространство небольшого помещения оказалось заставлено вещами. Тут были и столы с лежащими на них стопками одежды, и сваленные в углу мотыги и вилы, и выстроившиеся вдоль одной из стен сапоги, причем, как я поняла, эту обувь в Уэстене носили и мужчины, и женщины. Справа громоздились огромные котлы и ведерные латунные чайники на ножках, слева от входа висели подковы и серпы, а прямо напротив двери, на длинном прилавке, выстроились в ряд разнокалиберные кувшины, кружки и прочие предметы домашней утвари.
– Доброго дня, миледи, – услышала я красивый глубокий голос и оглянулась по сторонам, пытаясь обнаружить его обладателя. Из-за высокого шкафа, который, видимо, тоже относился к товарам, вышел маленький, похожий на карлика человек. Несоразмерно большая голова сидела на тонкой шейке, и мне показалось, что она вот-вот переломится под этой тяжестью, но человечек бодро прошел к прилавку с одеждой и, остановившись за ним, отвесил мне довольно изящный поклон.
– Позвольте представиться, Леонард Болтон, владелец торгового дома «Болтон и сыновья», – с небольшим придыханием сказал хозяин магазина.
На бледном, изъеденном оспой лице сверкнули умные карие глаза, а на тонких губах заиграла улыбка, которая самому Леонарду, видимо, казалась неотразимой.
Неужели это предок известного мне Болтона? Странно. Тот, конечно, не отличается высоким ростом, но все же я бы никогда не подумала, что в его роду были карлики.
– Наслышан о вашем приезде, миледи, – не давая мне ответить, сказал Леонард, и я снова поразилась контрасту чарующего голоса и неказистой внешности торговца. – Несказанно счастлив, что наше общество пополнится такой прекрасной и знатной дамой. Не сомневаюсь, что вы, миледи, на радость всем уэстенцам, станете его подлинным украшением.
Боже, какой высокий слог! Интересно, это обычная манера речи, или Болтон просто пытается произвести впечатление?
– Ну хватит уже расстилаться, – хмыкнула Лори, упираясь в прилавок ладонями и глядя на Болтона с насмешкой, которую даже не пыталась скрыть. – Покажи, что у тебя из одежды для благородных есть, пока миледи до умопомрачения не заговорил.
– Ох, Лори Бейл, колодки по тебе плачут, – скривился карлик. – Дождешься, пожалуюсь губернатору на твой поганый язык, и выпишет он тебе десяток плетей. Может, хоть тогда попритихнешь?
– Плетей? Ишь ты, как заговорил! – повысила голос Лори, и я сочла нужным вмешаться, пока она окончательно не разозлила Болтона. Если верить историческим хроникам, двести лет назад прилюдная порка была довольно распространенным наказанием, причем, женщину действительно могли побить за злословие и длинный язык. А мне бы очень не хотелось увидеть Лори в колодках.
– Господин Болтон, вы не подберете мне хорошую обувь? – с улыбкой обратилась к торговцу. – Боюсь, что моя не совсем подходит для здешней… погоды.
В последний момент я заменила слово грязь на более нейтральное, опасаясь обидеть колонистов.
– Разумеется, миледи, – тут же откликнулся Леонард, окинув меня быстрым, внимательным взглядом. – В «Болтон и сыновья» вы найдете самую крепкую обувь и самую лучшую одежду. Пожалуйте сюда, – он указал рукой на стоящий рядом с прилавком стул. – Я сейчас все принесу. Мы с последним кораблем отличные сапожки из Эрдерона получили, и как раз на вашу ножку.
Карлик шустро нырнул в незаметную на первый взгляд дверь, ведущую во внутренние помещения лавки, и через пару минут вернулся с целым ворохом платьев и аккуратными сапожками в руках.
– Прошу, миледи, – он отложил одежду на прилавок, склонился передо мной и потянулся к моим туфлям. – Позвольте, я вам помогу, – крупные, совсем несоразмерные маленькому росту руки коснулись моих щиколоток, и не успела я и слова сказать, как Болтон расстегнул застежки и стянул мою обувь, чтобы надеть высокие сапожки.
– Замечательно! Как я и говорил, именно ваш размер,– радостно сообщил Леонард и тут же, не давая опомниться, положил мне на колени парочку нарядных платьев и шерстяной костюм. – Если хотите, можете примерить их, леди Кейн, но я и так вижу, что они будут сидеть на вас превосходно.
Я расправила платья, прикинула их на весу и поняла, что Болтон прав. Все вещи были моего размера.
– Хорошо, я их беру. Еще мне нужны две ночные рубашки, три пары чулок, простое повседневное платье…
Я перечисляла необходимую одежду, а Болтон кивал и с видом фокусника доставал из-под прилавка все, о чем я просила.
Лори наблюдала за этим молча, и лишь однажды, когда Леонард снял с одной из полок расписную шкатулку с ожерельями и серьгами из жемчуга, еле слышно фыркнула.
Она напоминала мне своенравную рыжую кошку – пушистую, смелую и немного дикую.
– Сколько я должна? – определившись с покупками, спросила я Болтона.
Тот быстро прикинул что-то в уме и выдал:
– Сто двадцать олдеров, миледи.
Сто двадцать? Вот это аппетит! Теперь понятно, откуда у знакомых мне Болтонов столько денег. Да в том же «Ласкари» я отдала бы за подобную одежду никак не больше шестидесяти олдеров. А в лавках попроще – и того меньше. Тем более что в прошлом, насколько я помню из уроков истории, олдеры ценились гораздо дороже, и за сто двадцать золотых можно было купить целую уйму вещей.
