– Думаете, они не вернутся?
– Им это больше не нужно. Этим тварям переварить бы то, что получили, – невесело хмыкнул Кейн, и я вспомнила все, что случилось.
Боже… Вампиры… Джеймс…
– Джеймс!
Я открыла глаза и попыталась подняться с попоны, но Кейн не позволил.
– Тихо, миледи, – удерживая меня, произнес он. – Все хорошо. Вы в безопасности.
– А вы? Что они сделали с вами?
– Ничего особенного. Всего лишь отняли магию, – усмехнулся муж.
Выглядел он ужасно. Бледная, землистая кожа, запавшие глаза, темные, почти черные круги под ними, бескровные губы и шрамы… Уродливые следы зубов. На шее, на руках, на щеках. Господи, какой ужас!
– Джеймс…
Я смотрела на супруга и не могла сдержать слезы. Что эти твари с ним сотворили?!
– Джеймс…
– Тихо, Кэри, все уже позади. Мы живы, и это главное.
Кейн коснулся моего лица, вытирая мокрые дорожки.
– Все закончилось.
– Но вы могли погибнуть!
– Нет, – покачал головой муж. – Им не нужна была моя жизнь, они хотели получить магию.
Он улыбнулся, и от этой улыбки мне стало еще горше.
– Миледи, простите, это все из-за меня, – вынырнул из-за спины мужа Торнтон. – Я их не заметил и вам сразу не поверил.
Он переминался с ноги на ногу, избегая смотреть мне в глаза, лицо его было бледным, длинные усы уныло обвисли.
– Успокойтесь, Кристофер, вы все равно ничего не смогли бы сделать. К тому же, мы с вами были им не нужны.
– О чем вы говорите, миледи?
Торнтон смотрел на меня удивленно. Из потухшей трубки на дублет сыпался пепел, но Кристофер этого даже не замечал.
– Думаю, нас с вами просто использовали, чтобы вынудить Джеймса отдать свою силу.
Я посмотрела на мужа.
– Уверен, так и было, – кивнул тот. – Почти три недели эти упыри питались жителями Уэстена. Они потихоньку тянули из них жизненные силы, но никто этого даже не замечал. А в ту ночь, когда я прогнал их фантомов, они распробовали мою магию и решили напасть. Выследили нас и сопровождали от самого форта, а сегодня и случай удобный представился.
Кейн говорил спокойно, так, словно ничего ужасного не произошло.
– Но я всегда считала, что вампирам нужна только кровь.
– Большинству – да. Но эти, они из Высших, для них величайшее наслаждение – жизненные силы жертвы, или ее магия. Именно для этого они выходят из Сумеречного леса, находят подходящее селение, в котором нет сильных волшебников, способных поставить защиту, обосновываются поблизости и неделями питаются теми, в ком есть малая толика силы.
– Как у Лори?
– Да.
– А ваша магия…
Я не договорила. Мне страшно было произнести эти слова.
– Ее больше нет, – подбросив в костер пару поленьев, буднично сказал Джеймс.
Сырые дрова растревожили огонь, и тот недовольно зашипел, заворчал, кашлянул трескучими искрами и обозленно вгрызся в темные стволы.
– Совсем?
Голос прозвучал хрипло.
– Совсем, – кивнул муж. – Теперь я обычный человек. И скорее всего, это надолго, если не навсегда.
– Но как же так? Зачем вы согласились? Вы ведь могли просто уйти.
Я даже приподнялась, глядя в усталые, ставшие очень светлыми глаза.
– Уйти?
Кейн посмотрел так, что у меня сбилось дыхание, и к щекам прилила кровь.
– Кэри, неужели вы еще не поняли? – тихо спросил он, не отрывая от меня взгляда. Костер выплюнул очередную порцию трескучих искр, нарушив повисшую над поляной тишину. – Не могу я никуда уйти. Не могу и не хочу. Я ваш со всеми потрохами, целиком и полностью.
Серые глаза ярко вспыхнули, в них закружился огненный листопад. Он кружился все быстрее и быстрее, а я смотрела на это золотое безумие и чувствовала, как в душе расцветает надежда.
– Я устал бороться с собой. Устал лгать и притворяться, – не отрывая взгляда, продолжил муж.
Он помедлил немного, а потом уголки чувственных губ дрогнули в теплой, совсем не похожей на прежние, улыбке.
– Знаете, Кэри, а ведь когда вы были юной девушкой, я испытывал к вам очень нежные чувства, – тихо произнес Кейн. – Да-да, так и было, – видя мое удивление, подтвердил он. – Вы тогда казались мне настоящим ангелом, сошедшим на землю с полотен Боттелли. Нежное лицо, белокурые локоны, яркие глаза, лучащиеся светом и счастьем. Рядом с вами было так тепло и радостно, что даже мне, не самому легкомысленному человеку на свете, все время хотелось улыбаться.
Кейн замолчал, но я не рискнула нарушить это молчание, слушая громкие удары сердца. Неужели это правда? Вспомнились собственные чувства – робкие, несмелые, расцветающие с каждой новой встречей, с каждым новым приходом в наш дом красавца-банкира, и я вздохнула. Если бы он тогда не уехал…
– Наверное, если бы я не покинул Уэстен, – словно подслушав мои мысли, продолжил муж, – то дождался бы вашего совершеннолетия и пришел бы к полковнику за благословением на наш брак. Но судьба распорядилась иначе. В Вертене появился след одного из экземпляров «Клерво», и я сорвался туда. Потом была Лирия, потом Дамес, я мотался по свету, гоняясь за призраками, и постепенно забыл своего милого ангела с белокурыми локонами. А когда, наконец, вернулся в Уэстен, вы уже были замужем за Дертом, да и я стал другим, мне больше не нужны были радость и свет. Часы – вот что стало моим наваждением. Кроме них все потеряло свое значение. А потом, когда я их все-таки нашел, то снова столкнулся с вами и с вашей магией. Я пытался ее ненавидеть, я пытался ненавидеть вас, но это оказалось невозможно.
Улыбка стала ироничной. И снова эта ирония относилась к самому себе. И снова она выворачивала душу.
– Джеймс…
Я приподнялась на локтях и уставилась в сверкающую глубину. И чем дольше смотрела, тем чаще становилось дыхание, тем сильнее билось сердце, тем ярче разгоралась надежда. Я слышала за словами мужа то, что он не произнес, но что так легко читалось в его глазах. «Прости, – виделось мне в теплой серой дымке. – Прости за все».
– Джеймс, это правда? Вы больше не испытываете ко мне ненависти?
– Разве я могу? – усмехнулся пират. – Нет, Кэри. Все, кто вас знает, обречены вас любить. Иначе и быть не может.
Он снова легко коснулся моего лица, провел пальцами по губам, а потом резко, даже как-то рвано выдохнул и обнял меня, зарываясь лицом в мои волосы.
– Я чуть с ума не сошел, когда услышал твой крик, – хрипло прошептал он. – А когда увидел в этом мерзком склизком коконе…
Муж не договорил. Сильнее сжал руки и принялся покрывать поцелуями мое лицо, шею, волосы, не обращая внимания ни на то, что мы не одни, ни на собственное плачевное состояние.
