– Кэри, это неважно, – Кейн говорил уверенно, так, словно речь шла о какой-то мелочи, и я вдруг неожиданно поняла, что все очень плохо.
– Это жизнь? Гарант – жизнь наследника клятвы? Ну конечно! Жизнь за жизнь. Либо ты, либо я…
– Какая все-таки умная жена мне досталась, – невесело хмыкнул Джеймс.
– И сколько у тебя времени? – сама не замечая, я вцепилась в руку мужа ногтями. – Подожди, ты снял комнаты на полгода, и часы ты тоже завел на полгода… Джеймс! Клятва уже начала действовать, да? Поэтому тебе так плохо, что ты не можешь скрыть боль?
Я подняла глаза и наткнулась на бесшабашный, горячий взгляд.
– Джеймс…
– Не бойся, Кэри. Я не собираюсь оставлять тебя вдовой. Только не теперь.
Муж усмехнулся, напомнив мне прежнего беззаботного пирата. На губах его заиграла веселая улыбка.
– И что мы будем делать?
– Мы? – муж отрицательно качнул головой. – Нет, Кэри, тебе не нужно в это вмешиваться. Это касается только меня.
– Даже не думай, Джеймс. Одному тебе не справиться. Наши предки оба виноваты в том, что произошло, так что придется нам вдвоем исправлять их ошибки. И не пытайся со мной спорить, – остановила я мужа и поторопилась перевести разговор: – Кстати, а почему в нашем времени об Избранных ничего не слышно?
– Примерно сто девяносто лет назад, когда выходцы из Эрдерона почти полностью заселили Эшер, алайеты ушли. Никто не знает, куда, есть предположения, что они перешли в другую реальность, которую сами и создали.
– Получается, в этом времени до их ухода остаются считанные месяцы?
– Да. Если быть точным, то всего три.
– Значит, твой дед уже потерял крылья.
– Именно так.
– И если алайеты уйдут, то Посох Силы, способный вернуть тебе магию и бессмертие, исчезнет вместе с ними?
Джеймс кивнул.
– Поэтому мне и нужно попасть в Алайю, – добавил он, а я задумалась.
Отшельник Роунс подтвердил слова Лори, значит, моя магия – полноценная, и алайеты должны будут признать меня своей. Получается, я смогу проникнуть к ним в город и узнать, где хранится артефакт.
– Джеймс, мне кажется, я знаю, что нам нужно делать, – взглянула на мужа, и рассказала о своем плане.
– Нет. Даже не думай.
Кейн был категоричен.
– Ты не можешь в этом участвовать.
– Простите, что вмешиваюсь, милорд, – подошел Торнтон. – Но миледи права. Одному вам не справиться.
– Кристофер.
В голосе мужа прозвучало предупреждение.
– Нет, милорд, я все равно скажу. Миледи дело предлагает. Если она сможет узнать, где хранят артефакт, нам будет гораздо проще его достать.
– Соглашайся, Джеймс. Меня они не тронут. Я же одна из них. И потом, я ведь должна хоть как-то исправить то зло, что причинили роду Кейнов мои предки?
Муж молчал. Долго. А потом неохотно сказал:
– Ты всего лишь выяснишь, где хранится Посох. Все остальное я сделаю сам.
– Хорошо. Договорились, – поспешила с ним согласиться.
Больше мы этой темы не касались. Авиро освежевал подстреленного зайца и приготовил из него похлебку с какими-то неизвестными мне овощами, мы поужинали, и Джеймс с Торнтоном обустроили все для ночлега. Поначалу я пыталась помогать, но мужчины были единодушны в своем желании оградить меня от работы и быстро отправили отдыхать, заявив, что справятся сами.
Что ж, я не стала спорить. Вернулась под дерево, на расстеленную попону, села и уставилась на огонь, раздумывая над тем, что буду говорить, когда попаду к алайетам.
Костер тихо потрескивал, рассыпая вокруг глазастые искры, Авиро перебирал веревку с узелками, напевая что-то еле слышно на языке акаучи, и под это гортанное пение я и сама не заметила, как уснула.
***
(Из дневника Дж. Кейна)
2 октября по местному календарю.
Пока Кэри спит, снова вернулся к дневнику. Странно все-таки. У Кэри есть Библия, в которой каждая женщина ее рода оставила часть своей жизни, а у меня – дневник поисков, который ведут все мужчины моей семьи. Дед, отец, теперь вот – я. И если с записями отца разобраться несложно, то закорючки деда с трудом поддаются расшифровке. Над некоторыми его записями мне приходилось биться неделями, но сегодня неожиданно повезло. Открыл на заложенной странице – и будто пелена с глаз упала. Слова, выглядевшие загадочной клинописью, теперь кажутся простыми и понятными, как и история, которую они описывают.
Такое чувство, что когда наши с Кэри жизни соединились воедино, это повлияло на старые семейные секреты обоих родов.
Итак. Как и поведала Амонерис, у деда был выбор. Он мог искупить свой грех, женившись на соблазненной им девушке и став ее Хранителем. И навсегда оставшись в Алайе. Но дед выбрал иное. Лорд Джолион не пожелал связать свою судьбу с «необразованной дикаркой». Он, племянник императора Августина, слишком гордился чистотой крови. Что ж, за свою гордыню дед расплатился сполна. Его лишили крыльев и бессмертия с помощью Посоха Силы – древнего артефакта алайетов, способного поглощать сущность двуединых. И от былого могущества феникса осталась только часть магии, равная дару обычного человека.
Дальше дед пишет, что очнулся он уже в Сардженте, оттуда отплыл на корабле в Эрдерон, встретился с императором и понял, что вместе с утерянной сущностью потерял и свое положение при дворе, и невесту, и прежнюю жизнь.
Как же он был зол! Те выражения, которые употребляет лорд Джолион, сполна доносят все его чувства, хотя, подозреваю, это лишь малая часть того, что он испытывал. Император Августин велел удалить род Кейнов из семейного древа, и это стало для деда настоящим ударом. Он уехал из столицы и несколько лет колесил по империи, пытаясь найти возможность вернуть свою сущность. Был у Эвмения – известного мага и целителя, у Авинуса и Горбина, обошел всех самых сильных магов, но никто из них не смог ему помочь. И только провидец Азир дал деду надежду. «Поезжай в Эшер и найди часы, возвращающие время вспять, – сказал он. – Если ты сумеешь вернуться в прошлое, то изменишь свою судьбу». И назвал имя мастера, который делает такие часы – Гунар. А еще сказал, что Посох Силы, отнявший сущность феникса, может ее вернуть.
Так лорд Джолион оказался в Эшере, и так началась новая страница его судьбы. Он искал, спрашивал, изъездил всю страну, но не нашел никого, кто знал бы хоть что-нибудь о мастере Гунаре. Время шло, дед женился, родился мой отец и вот тогда прозвучали две клятвы. Первая – та, которую должны были нести все наследники Кейнов, а вторая… Вторая проклинала потомков Озириса.
Потом, когда Эшер получил статус империи, а ее правителем стал Эгберт – один из кузенов деда, лорд Джолион сумел получить должность при дворе и добиться влияния. И именно он был тем, кто ввел запрет на магию внушения. Его ненависть нашла выход в истреблении всего, что было связано с алайетами, будь то люди, вещи или память.
