– Идем, – не отвечая на этот вопрос, сказал муж и, взяв меня за руку, решительно пошел вперед.
Дорога бежала под уклон, и мы все ускоряли шаг, пока не дошли до моста, перекинутого над ворчливо пересчитывающей камни рекой.
– Интари, – пояснил Кристофер. – Если верить картам, ее устье – вон там, почти у самой вершины Большой Ареи.
Он кивком указал на гору – высокую, похожую на ровный конус, нависающую над городом, как орлица над своими птенцами.
– Ларье писал, что именно там находится Ар-та-Авир. Священное озеро Избранных, – глядя на нее, тихо сказал Джеймс и сильнее сжал мою руку.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь попаду в Алайю, – идя за нами, задумчиво произнес Кристофер. – Говорят, тут чужаков не любят. Сдается мне, милорд, слишком легко нас сюда пустили, как бы это ловушкой не оказалось.
– Посмотрим, – хмыкнул Джеймс и прибавил шаг.
***
В городе было тихо. Дорога из красного кардия вела нас вдоль высоких, похожих на прямоугольные башни домов, над нашими головами тянулись невесомые мостки, но ни жителей, ни торговцев, ни лавок не было. Казалось, что Алайя вымерла или спит. Наши шаги отдавались гулким эхом, между особняками гулял ледяной ветер, разносящий по пустынному городу ощущение безнадежности и тревоги. Большая Алайя встречала неласково.
Интересно, куда подевались алайеты?
Взгляд скользил по широким улицам, пересекающим ту, по которой мы шли, останавливался на пустых витринах лавок и магазинов, цеплялся за металлические указатели, на которых виднелась странная вязь. Алайя походила на расчерченный стрелами улиц квадрат – идеально ровный и бездушно холодный. Я смотрела по сторонам и не могла понять, что не так с этим странным городом. Вытянутые окна домов-башен загадочно блестели редкими для этого века стеклами, каменные стены молчаливой стражей теснили нас с двух сторон, а красная брусчатка казалась окропленной жертвенной кровью.
Я покосилась на мужа. Джеймс шел справа от меня, и его профиль напоминал изображение на старинной монете. Кейн казался спокойным, но мне ли не знать, что он всегда так выглядит, даже перед лицом опасности!
– Не бойся, Кэри, – почувствовав мою тревогу, тихо сказал муж. – Они не посмеют причинить тебе вред.
Можно подумать, меня заботило именно это!
– А тебе, Джеймс? – спросила то, что мучило меня вот уже который день.
– И мне, – твердо ответил супруг, но меня его слова совсем не убедили.
Если алайеты узнают о наших намерениях… Боже, помоги нам выбраться отсюда живыми!
Ветер кинул под ноги россыпь мелких листьев. Ярко-желтых, почти золотых. Они выглядели в этом каменном городе такими же неприкаянными чужестранцами, как и мы. Откуда их занесло? Где их родина?
До храма дошли быстро. Голос, что отправил нас по дороге из красного камня, сказал правду. Единственная «кровавая» среди остальных обычных улица действительно вывела нас прямиком к огромному собору, возвышающемуся посреди круглой площади. Ее брусчатка тоже была красной, и лишь перед высокой мраморной лестницей, поднимающейся к закрытым кованым дверям, я заметила белые вкрапления, образующие непонятный узор.
– Смотрите, – прошептал Кристофер.
Мы подняли головы и увидели прямо над нами, на белоснежном фасаде храма, огромные старинные часы. Большие, украшенные бронзовыми фигурками птиц и серебристыми металлическими кругами, они были очень похожи на папенькины «Клерво» и выглядели удивительно живыми, если можно так сказать про неодушевленный предмет. Птицы перелетали по блестящим веткам, круги загадочно поблескивали в солнечном свете, большие золотые стрелки застыли на цифрах один и шесть, а секундная – на пяти.
– Интересная вещица, – пробормотал Торнтон, а Авиро осенил себя каким-то знаком.
Стоило нам ступить на белый каменный узор, как круги пришли в движение. И в тот же миг соборные двери сами собой распахнулись, словно приглашая внутрь, и снова послышался знакомый голос.
– Войди под своды храма, дочь алайетов, – сказал он, и откуда-то сверху раздался тихий мелодичный звон. – А вы, чужеземцы, ждите здесь.
– Я пойду со своей женой, – взяв меня за руку, твердо произнес Джеймс.
Несколько минут было тихо. Мне даже показалось, что обладатель голоса исчез вслед за остальными жителями Алайи, но это оказалось не так.
– Можешь войти, чужеземец, но знай, что перед лицом Великой Матери ваш брак ничего не значит, и эта женщина тебе не жена.
Я с тревогой посмотрела на мужа. Вот как чувствовала, что ничего хорошего алайеты не скажут!
– Не слушай его, Кэри, – тихо сказал Кейн. – Что бы они ни говорили, но ты – моя жена. Перед Богом и людьми.
Он бесшабашно усмехнулся, и эта знакомая пиратская усмешка придала мне сил. Джеймс прав. Никто и ничто не отнимет нас друг у друга.
– Идем, – почувствовав мою решимость, сказал муж и пошел вперед, так и не выпустив моей руки.
Стоило нам войти в собор, как двери тут же бесшумно закрылись, оставив нас в полной темноте.
– Джеймс?
Мой шепот разнесся тихим шелестом, усиленный многократным эхом, а в следующую секунду я почувствовала, как меня отрывает от мужа и несет вперед. Мимо мелькали круги времени, удивительно похожие на те, что были в лесу у отшельника. Тело овевал прохладный, напоенный ароматами роз воздух, лица легко касались чьи-то невесомые крылья, а перед глазами возникали картины моей былой жизни. Они мелькали с огромной скоростью, возвращая меня назад, в недалекое уэстенское прошлое: изящная колыбель, украшенная лентами и серебряными погремушками, лица родителей – молодые, улыбающиеся, счастливые, уютный особняк на Андер-роу, мои первые шаги, первый бал, первое знакомство с Джеймсом, первая встреча с Робертом, свадьба, похороны родителей, прощание с первым мужем… Все летело, как в сумасшедшей карусели, ускоряясь и ускоряясь, и мне казалось, что я заново проживаю минувшие события, ощущая все то, что чувствовала и думала тогда, окунаясь в прошлое с головой и тут же выныривая в настоящее.
– Жизнь – это всегда выбор, – неожиданно услышала я тихий женский голос.
У него была странная окраска: я бы сравнила ее с синевой глубокой реки. Или с прохладой весеннего утра. Высокие, чуть журчащие звуки и звенящая капель.
– Только от нас зависит, каким он будет, – слова лились тонким ручейком, почти осязаемо мягкие и нежные.
И я неожиданно осознала, что стою посреди огромного светлого зала, а прямо передо мной на высоком каменном троне сидит женщина. Лицо ее все время менялось, становясь то юным, цветущим красотой и молодостью, то зрелым, с едва заметной улыбкой, в которой таилось знание.
– Кто вы? – вопрос сам собой слетел с моих губ, и только потом я поняла, насколько это было невежливо. – Простите, я не хотела…
– Не нужно, Кэролайн. Не трать время на пустые извинения. Лучше скажи, что привело тебя в храм Великой?
