Я смотрела, как мужчины исчезают за дверью, и чувствовала непонятное облегчение. Почему-то в их присутствии мне было неуютно. То ли из-за явной неприветливости, то ли из-за ледяной настороженности одинаковых синих глаз.
– Ты как? – дождавшись, когда мы остались одни, спросил Джеймс.
Он окинул меня быстрым взглядом, словно проверяя, все ли со мной в порядке, и притянул к себе, укрывая в объятиях. И мне показалось, что это ощущение – уверенности, защиты, неназойливого внимания – всегда было в моей жизни. Хорошо бы, если бы так осталось и дальше.
Я вдохнула знакомый аромат кожи, хвои и дыма и уверенно солгала: – Со мной все прекрасно.
Вот где пригодилось уэстенское воспитание! У эшерцев всегда все прекрасно.
– Да?
В голосе мужа прозвучало недоверие. Но это было не то прежнее недоверие – холодное и подозрительное, а совсем иное.
– Конечно. Я полна сил и желания разобраться со всеми загадками.
Я улыбалась, несмотря на ноющую поясницу и онемевшие пальцы ног.
– Ладно, пойдем поищем свободную комнату, тебе нужно отдохнуть, – не стал опровергать мою ложь Джеймс. Он тоже был эшерцем и знал цену словам. – Надеюсь, на втором этаже найдется подходящая спальня.
Стоило Джеймсу подойти к перилам, как лестница «ожила». Ее ступени вздыбились и медленно поплыли вверх, к площадке, на стенах которой мягко мерцали синие блики.
– Интересно, а кухня у них тут есть? – огляделся по сторонам Кристофер. – Не мешало бы подкрепиться. Как думаете, милорд, пир в нашу честь устроят? Или снова солониной обедать придется?
– На твоем месте я бы на пиры не рассчитывал, – ступая на «смятую» первую ступень, хмыкнул Джеймс. Он потянул меня за собой, и я ступила на плавно поплывшую под нашими ногами лестницу.– Не больно-то нам тут рады. Чудо, что вообще пустили.
– Это да, – согласился Торнтон. – Я слышал, алайеты чужаков не жалуют. Мало кому удавалось в Большой Алайе побывать. Ну, значит, будем обед готовить, – тут же переключился он. – Авиро, ты со мной?
Меня всегда удивляла эта особенность Кристофера. Он умудрялся ко всему относиться ровно, не обращая внимания ни на трудности, ни на каверзы судьбы. Торнтон чем-то напоминал мне Лори. Той же хорошей, правильной приземленностью и умением не замечать плохое, и быстро приспосабливаться к любым, даже самым необычным условиям. Вот и сейчас, вместо того, чтобы нервничать и размышлять о том, что нас ждет, Кристофер думал исключительно о еде и ни о чем больше.
– Авиро! Чего застыл? – позвал он проводника, разглядывающего светящиеся стены. – Идем! Обед сам себя не сварит!
Торнтон усмехнулся, поправил на плече лямку сумки и направился к одной из дверей. Авиро пошел за ним, а мы с Джеймсом «доехали» до второго этажа и отправились осматривать его в поисках подходящего пристанища.
***
Вечер подкрался незаметно.
Казалось, мы только успели немного оглядеться и пообедать приготовленной Кристофером зайчатиной и незнакомыми блюдами, оставленными алайетами, как в дверь постучали. Стук был громким и требовательным. Он разносился по особняку гулким эхом, заставляя сердце сжиматься нехорошим предчувствием.
Мы с Джеймсом молча переглянулись. Мы не разговаривали, да и к чему? Все уже было переговорено сотни раз, оставалось только смотреть друг на друга, слушать стук сердца, чувствовать дыхание и верить. Верить, что все получится.
Я не раз замечала, что в решающие моменты, когда случается что-то важное, слова иссякают за ненадобностью. Их заменяют взгляды, прикосновения, жесты. Вот и сейчас.
Джеймс мягко сжал мои пальцы.
– «Готова?» – говорил его взгляд.
– «Готова», – кивнула в ответ, вспоминая эешерское « благодарю, у меня все прекрасно».
Когда мы спустились, Торнтон уже успел открыть дверь, и двое алайетов ждали меня в холле. Высокие, длиннолицые, в свободных белых туниках, со светлыми бровями и ресницами, они казались бесцветными, и мне так и хотелось добавить в их внешность немного красок. Не знаю, хотя бы одежду заменить на более яркую. Новые провожатые старались выглядеть такими же бесстрастными, как и те, что привели нас в дом, но я видела мелькающий в их глазах интерес и замечала, каким любопытством полнятся их взгляды. Да и по возрасту они были моложе своих предыдущих собратьев.
– Мы пришли за женщиной, – почти синхронно произнесли алайеты. – Совет уже собрался.
Тот, что выглядел чуть старше, посмотрел на меня, видимо, пытаясь решить, чего от меня ждать. Если бы я сама знала ответ на этот вопрос!
Я взглянула на мужа. Джеймс едва заметно кивнул и сжал мою руку, безмолвно пытаясь ободрить и передать каплю своей уверенности и силы.
– Я готова, – шагнула вперед.
Алайеты расступились, пропуская меня к распахнувшимся дверям, и вышли следом. А потом пристроились по обе стороны, и повели к храму. Правда, не доходя до площади, свернули на одну из боковых улиц.
– А где проходит Совет? – посмотрела я на старшего, но тот только головой качнул и не ответил.
Меня это задело.
– А Великая Мать? Кто она?
Лица мужчин закаменели. И снова в ответ ни слова.
– Вам запретили отвечать на мои вопросы?
Мне досталась пара возмущенных взглядов. Что ж, понятно. Вероятно, я угадала.
Мимо мелькали дома – необычные, вытянутые кверху, напоминающие старую уэстенскую тюрьму. Под ноги стелилась вымощенная светлым камнем дорога, в воздухе стоял непередаваемый аромат цветущих яблонь, хотя никаких деревьев в городе не было. Не говоря уже о том, что осенью яблони не цветут.
Мы свернули еще раз, и вышли к странному маленькому домику, больше похожему на ветхую лачугу. Он смотрелся настолько неуместно среди соседних домов, что я даже остановилась, с недоумением разглядывая ветхую соломенную крышу, вросшие в землю окошки, низкую дверь.
– Нам сюда, – распахнул ее старший, но сам не вошел, пропуская меня вперед.
Не успела сделать шаг, как дверь захлопнулась, и я оказалась в полной темноте.
– Тут кто-нибудь есть?
Я попыталась разглядеть хоть что-то, но вокруг плавала непроницаемая чернота. Она выбивала из равновесия и не позволяла понять, что делать и куда идти.
– Эй?
Я вытянула руки и осторожно двинулась вперед. По крайней мере, надеялась, что иду именно вперед.
Шаг, второй, третий… Снаружи лачуга показалась мне малюсенькой, но шла я уже довольно долго, а вокруг все еще была пустота. В душу заползал страх. Что происходит? Может, это какое-то испытание?
Мне показалось, что темнота ожила, наполнилась едва уловимым движением.
– Кто-нибудь, отзовитесь!
Голос звучал глухо. Он словно тонул в тумане, и мне вспомнились уэстенские ночи, наползающая серая пелена, нападение фантомов. И вместо страха пришла злость. Кто-то хочет, чтобы я испугалась?
