С этими словами он раскрутил дубину и зашвырнул ее в небо. Разбойники раскрыв рот наблюдали ее полет, а когда она скрылась из глаз, загомонили:
– Ай, джигит!
– Вах, какой сил!
– Слюшай, мою кинь, да?
Ванюша не возражал: похвастаться удалью молодецкой ему было приятно. Дубинки всех сорока разбойников со свистом ушли в небо, вот только с последней накладка произошла. Она врезалась в днище пролетавшей мимо на ступе ведьмы, разнеся ее в дребезги, а потому не достигла первой космической скорости и рухнула вниз, застряв в ветвях дуба. Бабуся, лишившись транспортного средства вошла в штопор, безуспешно пытаясь смягчить посадку помелом, которым перед этим рулила.
– Твою ма-а-ать…
Где-то за лесом, в месте падения раздался треск, грохот, отборный, чисто русский мат на многие голоса, и ржание пострадавших коней.
– Слюшай, зачэм связной обыдэл? – возмутился атаман, – он нам примет Иван Дурак вез.
Из кустов высунулся волк.
– Ваня, дурак, дубина ты стоеросовая, тикай, они ж тебе сейчас морду набьют, их же сорок!
– Вах! – возликовал атаман, – клиент прибыл! Бэй его верные воины мои!
И закипела на полянке великая битва, которая была на удивление не долгой.
– Да кто ж так бьет? – хохотал Иван, – вот как надо!
Волк только успевал провожать взглядом улетающие в кусты бесчувственные тела разбойничков Осаме на Ладан. Победную точку в этой битве Ванюша поставил, слегка тюкнув атамана сверху вниз пудовым кулаком по голове, после чего сгреб всех разбойников в кучу и оперативно связал их по рукам и ногам их же собственными чалмами.
– Эй, волча, ты где?
– Здесь, – прочавкал Черногор за его спиной. Успокоившись за жизнь Ивана Дурака, он спешил возместить утраченные от переживаний калории и начал, естественно, с «жирного барашка».
– Слушай, собака страшная…
– Да задолбал ты меня этой собакой! – возмутился волк, – Черногор я, понял?
– Угу, слышь, волчара страшная, а чё мне с ними теперь делать?
– Закопать, – сердито рыкнул волк.
– Так они ж еще живые, – растерялся Иван, – да и лопаты нет. Может продать? А вдруг кому в хозяйстве сгодятся. Огород там вскопать, али еще чего подсобить?
Пока Ваня занимался несвойственным ему делом, то бишь думал, прикидывая как повыгоднее пристроить разбойников, за его спиной появился конный отряд возглавляемый лично главой МЧС отцом Агафоном, вылетевший наметом на поляну.
– Волча, а у тебя в ушах не стучит? – насторожился Иван.
– Ой, дура-а-ак, – простонал волк, уползая за пенек.
– Всем лежать! Мордой вниз! Работает МЧС!
Оборотень честно ткнул морду в землю, и даже прикрыл лапами глаза. Ванюша обернулся.
– Отец Агафон, – обрадовался он, – слушай отче, тебе разбойники не нужны?
– Зачем? – опешил глава МЧС.
– Ну, мало ли… крест там серебряный почистить. В храме Божьем подмести.
Атаман лежавший около дуба застонал, открыл глаза и, хоть и связанный, сумел подняться на колени.
– Осаме на Ладан, – ахнул стрелец, сидевший на коне по правую руку от главы МЧС.
– Нужны, ой как нужны! – опомнился отец Агафон.
– И почем?
– Что значит почем? – не понял глава МЧС.
– Почем покупать будешь?
– А-а-а… ну, я даже не знаю… по копейке за душу согласен?
– Маловато будет, – смущенно шаркнул лаптем Иван, – мне, понимаешь на быка производителя копить надо, а ты по копейке…
– За атамана две копейки дам, да еще пряник медовый и петуха сахарного на палочке добавлю.
– Пряник медовый две копейки, – начал считать Иван, напряженно скрипя извилинами, – петушок копейка, атаман две, да за остальных сорок, это значится за все про все сорок пять копеек…
– Мэня, самого Осаме за две копэйки? – взревел уязвленный до глубины души атаман, и от бессильной ярости начал стучаться головой об дуб.
От сотрясения, застрявшая меж ветвей дубинка, возобновила полет и финишировала на голове Ивана Дурака. Тот задумчиво свел глаза к переносице и мягко осел на землю.
– Тьфу! – разозлился неизвестно чему стрелец, гарцевавший на вороном коне рядом с отцом Агафоном.
– Все, Осаме, – мрачно сказал святой отец, – теперь не только за разбой отвечать придется, но еще и за убийство.
– Слюшай, какой убийство? Разве этот идиот возьмет какой-то там дубинка?
Ванюша заворочался, сел на мягкий мох, потряс головой.
– Бр-р-р… где я?
– О. очухался, – обрадовался волк, – знамо дело где, в лесу.
Успокоившийся за судьбу друга Черногор опять вцепился зубами в сало.
– Так, волча, а это кто? – ткнул Иванушка пальцем в интернациональную бригаду международных террористов.
– Разбойники, – пояснил волк, и, не разжевывая, проглотил довольно приличный кус сала, – напали на тебя, а ты их всех на кулак поднял. Вон, видишь их атаман Осаме об дуб головой бьется.
Атаман, уязвленный до глубины души такой низкой ценой за свою голову, действительно опять начал заниматься мазохизмом.
– А это кто? – перевел палец Ванюша на стрельцов.
– А это те, кто хотят их у тебя всю толпу за сорок две копейки купить.
Осаме взвыл при этих словах и в очередной раз боднул дуб.
– За сорок две? – ужаснулся Ванюша.
– Да, но ты не забывай, – заторопился отец Агафон, сердито покосившись на оборотня, – про пряник медовый да петушок сахарный в придачу.
– Слышь, Осаме, – Иван дернул за тулуп атамана, оттаскивая его от дуба, – как там тебя дальше-то?
– На Ладан, – прорыдал атаман.
– Всем-то не говори, что на ладан дышишь. Потому нормальную цену за тебя и не дают, но ты не расстраивайся. Когда за дело берется профессионал… – Ванюша распустил пальцы веером, и повернулся к отцу Агафону, – Кто-то шо-то вякал тут за сорок две копейки? Я не ослышался?
И начался великий торг. Да еще какой! На десятой минуте, разгоряченный глава МЧС не поленился слезть с коня, на двадцатой они уже били себя пяткой в грудь, один охаивая, другой расхваливая товар, кидали по очереди оземь шапку святого отца, (своей у Ванюши не было), несколько раз били по рукам, расплевывались, а потом опять сходились в жесточайшей словесной баталии за каждую копейку. И если бы на тридцатой минуте стрелец, тенью следовавший за святым отцом, яростно не прошипел главе МЧС: «Соглашайся, гад, не-то на кол посажу! И к вечеру дела обоих ко мне! Национальность проверять буду», торг продлился бы до вечера.
