– Горло промочить, аль в самоубийцы записываться? – весело поинтересовался старик.
– Одно другому не мешает.
– Давай за мной. Я как раз туда иду. Тебя как зовут?
– Иван… – юноша замялся.
– Дурак, – закончил за него старик.
– А как ты догадался?
– Если б ты шел только горло промочить был бы умный, – старичок покосился на волка, – никак оборотня с собой ведешь?
– Как догадался, что он оборотень?
– Не первый годок на земле живу. Всякого насмотрелся. Надеюсь, его в самоубийцы записывать не собираешься?
– Мы с ним не разлей вода, – Ванюша не удержался, и все-таки потрепал по холке серого, который, как ни странно на этот раз огрызаться не стал, – куда моя собачка, туда и я. В смысле наоборот. Куда я…
– Послушай старого, умудренного жизнью человека Ванюша. Доверься сердцу своему. Оно иногда верные решения подсказывает. Как вот сейчас.
– А что оно мне подсказало сейчас? – пожал плечами Иван, – я ничего не слышал.
– Ну, до чего ж ты тупой, – ехидно провыл волк, радуясь возможности отыграться, – оно сказало: куда собачка моя, туда и я! Так что в трактир мы не идем.
Оборотень вызывающе посмотрел на Ивана.
– А вот фик ты угадал. Я хочу пить и есть! Веди, отец!
– Ну, что? Пойдешь за ним? – старичок выжидающе посмотрел на оборотня.
– А куда ж мне деваться? – сердито рыкнул Черногор, – его ж дурака без меня там где-нибудь прибьют!
– Ну, пошли, – неодобрительно покачал головой старичок, – только вы уж извините старика, двор-то постоялый я вам покажу, а сам, пожалуй, в другой трактир пойду.
– Почему, дедушка? – удивился Иван.
– Я знаю, чем обычно кончаются посиделки в трактирах да постоялых дворах, когда там появляются такие вот Иваны Дураки. Нет уж, увольте. Мне мои старые косточки жаль.
– Это вы напрасно, дедуль, – обиделся Иван, – ежели меня зазря не трогать я тихий, мухи не обижу.
– Ты сам-то веришь в это, отрок? – скептически хмыкнул старик.
– Ну-у-у…
– Ясно. Трактир в конце вон той улочки, – показал старичок рукой направление, – береги свою собачку юноша. Очень тебе советую, береги.
С этими словами он развернулся и скрылся в толпе.
– Тебе не кажется, что он на нас обиделся? – задумчиво спросил волк.
– Кажется, но за что? – недоуменно пожал плечами Иван.
8
Старичок не обманул. Трактир «Умный тролль», добротное бревенчатое здание они обнаружили в конце указанной им улочки.
– Инструкции мои не забыл? – деловито спросил Черногора Иван, – находишь седьмой столик справа от стойки, подходишь, называешь пароль, и вышибаешь из этих гадов тысячу монет за мою голову. Осаме, скажешь, спалился, завещал тебе довести его дело до конца, но ты не такой дурак, и требуешь достойную цену. Причем оплату вперед! Начнет торговаться, соглашайся на пятьсот, но только в качестве задатка. Остальное, дескать, потом, после дела. Берешь деньги, сваливаешь, и ждешь меня вон за тем углом.
– Но это же жульство! – возмутился Черногор.
– Да еще какое! – радостно согласился с волком Иван, – развести крутого по понятиям, и кинуть его как лоха, это же блеск! Тем более развести наркодиллера.
– Кого? – выпучил глаза Черногор.
– Наркодиллера, – внушительно повторил юноша, – разве пароль тебе ни о чем не говорит?
– Ни о чем, – решительно мотнул головой волк.
– Почему?
– Потому что ты мне его еще не говорил.
– А-а-а… извиняй. Пароль здесь таков: «Почем опиум для народа?».
– Вот гады! – возмутился Черногор, – народ дурман травой обкуривать! Да еще за деньги! Слушай, Иван, а давай их на пару тысяч разведем.
– Молодец! – погладил «собачку» по холке Иван, – чую, скоро ученик превзойдет своего учителя. Найди какую-нибудь подворотню безлюдную, чтоб никто не видел, и обращайся там в громилу пострашнее. Да такого, чтоб от одного только вида твоего все очередь в туалет занимать начали.
Черногор замялся, сел на хвост, задумчиво почесал задней лапой за ухом.
– Ты знаешь, мне кажется, видом громилы здесь никого не удивишь. Этого добра в Альма Матер навалом.
– Ни одного еще не видел.
– Это потому, что ты в зеркало давно не смотрелся. Одним словом есть идея получше.
– Выкладывай, – сердито прогудел Иван, оглядывая свои пыльные портки, и уже не первой свежести расписную рубаху, – и с чего ты взял, что я страшный? Не косой, не рябой…
– Об этом после. Так вот, ежели в качестве наемного убийцы себя предложит, скажем, невинная девушка, это произведет должный эффект. Если наниматели не дураки, должны сообразить, что от девицы Иван Дурак подвоха ждать не будет, и…
– Гениально, – оживился Иван, – и легенду соответствующую придумаем. Скажем так: красна девица в детстве зверски изнасилованная юным отморозком Иваном Дураком, поклялась овладеть восточными единоборствами, найти и покарать насильника, и вот пришел ее час…
– И она готова загрызть его собственными зубами абсолютно даром, – фыркнул Черногор, – и даже готова приплатить тому, кто подскажет злопамятной девице местно нахождение обидчика.
– Пардон, увлекся, – почесал затылок Иван, – так мы из них кроме слезы ничего не вышибем.
– Ладно, Ванюша, не парься. Легенду я беру на себя.
– И как представишься? Мата Хари? – хмыкнул Иван.
– Внебрачной дочкой Осаме на Ладан, – мрачно сказал Черногор, – Машей, жаждущей отомстить Ивану Дураку, но как настоящая дочь своего отца, отомстить за хорошие деньги!
– Так это ж моя идея! – возмутился Иван, – мой первоначальный план!
– Твой план рассчитан на громилу, а мой красну девицу, – фыркнул Черногор, и потрусил в сторону безлюдного переулка, – жди меня внутри. Страховать будешь.
Ванюша не возражал. Войдя внутрь, он окинул трактир взглядом в поиске свободных мест. Их было не очень много. Питейное заведение оказалось забитым под завязку гомонящей толпой выпивох. Кого здесь только не было! Люди, гоблины, орки, тролли, седовласые эльфы, коротышки гномы, практически все пили, а потому гвалт в этом зале стоял такой, что приходилось порой кричать, чтобы доораться до собеседника. Относительно свободными были только два столика: один слева от стойки, и другой, седьмой по счету справа от нее в самом дальнем углу трактира. За столиком слева сидело два человека. Один из них, седоусый старик с рваным шрамом на правой щеке, был вербовщиком. Об этом красноречиво говорила табличка стоящая перед ним с надписью «Запись в драконоборцы». Роль второго, плотного коренастого мужчины средних лет в зеленом камзоле, на котором золотыми буквами было вышито нечто отдаленно напоминающее монограмму, состоящую из стилизованных, словно вросших друг в друга букв ОЗЖ, была пока непонятна.
