В итоге девчонка наворотила дел той ночью, и все могло обернуться гораздо хуже. Бог свидетель, он делал прорву эталонных глупостей, когда ему было восемнадцать. Хотя, опять же, сколько бы безумств он ни совершал, ему хватило ума не спать с кем-то в стельку пьяным.
«Я не думала, что ты пьян».
Дерьмо.
Произнесенные ею слова эхом звучали в его затуманенном сознании. Очень может быть, что она действительно этого не понимала.
Но и он был не до конца честен с собой, потому что осознавал, кто появился в его комнате той ночью, очутился в итоге у него на коленях, а затем — в его постели.
Да.
Он был достаточно трезв, чтобы понимать, чье именно тело извивалось под ним.
Но слишком пьян, чтобы это его заботило.
А между «слишком пьян, чтобы заботиться о последствиях» и «слишком пьян, чтобы осознавать происходящее» расстояние с футбольное поле.
И этот факт его явно не красит.
Многие считали его хорошим человеком, таким, который всегда поступает правильно. А по большому счету он нехило облажался.
Какое прозвище придумала ему желтая пресса, когда он учился в колледже? «Демон». Если бы они только знали, как оказались правы.
— Твою ж мать, — пробормотал он, отворачиваясь от дверей и обхватывая рукой увитые лозой перила. Стебли покрывали каждый сантиметр дома снаружи, не залезая разве что только на пол галереи. Ему казалось, что со временем они завоюют и доски настила.
Губы его изогнулись в усмешке, когда он вспомнил, как много лет назад отец пытался избавиться от лозы. Но сколько раз ее ни вырубали, она снова разрасталась.
Теперь его так называемый отец мертв, и никто не станет искоренять эти заросли. Лоза в конце концов победила.
Оттолкнувшись от перил, Гейб вернулся обратно в комнату. Живот урчал, пока он искал новую бутылку скотча. Тот цыпленок пах потрясающе.
Но он ни за что не спустится туда, где можно столкнуться сразу с двумя женщинами, которых он был бы счастлив никогда не увидеть снова.
* * *
Никки не могла дождаться минуты, когда уедет домой.
Она отработала всего один день, но уже находилась на грани того, чтобы не вылить остатки шампанского из бутылки на голову Сабрины Харрингтон.
Сабрина воплощала в себе все, чем никогда не станет Никки.
Необыкновенно стройная, элегантная, красивая, с хорошими манерами и маникюром, до неприличия богатая, да еще и невеста одного из братьев де Винсент. К тому же первоклассная стерва.
Никки очень не любила это слово. В основном потому, что его часто использовали, чтобы унижать женщин, но Сабрина стала олицетворением всех худших черт богатых людей.
Стоя за дверью малой столовой, она крутила бутылку в руках, вместо того чтобы поставить ее обратно в лед, как предписывал порядок.
Ей было глубоко плевать, нагреется ли из-за этого шампанское. Никки лишь хотела, чтобы они уже закончили свой проклятый ужин, а она могла прибраться, отправиться домой и зарыться головой в подушку в той самой спальне, где выросла.
Девушка мечтала забыть сегодняшний день.
Забыть адски неловкий разговор с Девлином.
И определенно, совершенно определенно, забыть давно назревшую перепалку с Гейбом.
«Не хочу иметь с тобой ничего общего и советую держаться от меня подальше». Никки не могла винить его за то, что он хотел этого разговора, но воспоминание до сих пор жалило, словно она разворошила гнездо шершней.
Ей потребовалось столько времени, чтобы преодолеть то, что она сделала, и начать вести себя как нормальная девушка-студентка. После той ночи секс в ее сознании извратился. Она чувствовала себя грязной после произошедшего, очень долго не придавая значения тому, что действительно не знала, насколько Гейб был пьян. Так продолжалось весь первый год в колледже, девушка не могла даже заводить отношения или спать с кем-то, не вспоминая о той ночи.
Но, несмотря на практически отсутствующий опыт в сексе и отношениях, Никки смогла преодолеть этот зажим. Она научилась не думать о Гейбе и том происшествии.
Так что ей казалось, что она сможет справиться с этим.
— Прошу прощения, Никки, — позвала Сабрина.
Закрыв глаза, девушка мысленно составила внушительный список достойных ответов, а потом прошла в столовую.
Девлин и Сабрина сидели в противоположных концах стола.
— Да, — Никки остановилась рядом с Сабриной. Та подняла изящный фужер.
— Понимаю, у тебя нет прирожденных навыков в этой области, и тебя никогда толком подобному не учили, но никогда нельзя позволять бокалу оставаться пустым.
Закусив щеку, Никки молча подлила шампанского. Очевидно, во время еды ноги у Сабрины отнимались, и она не могла сама встать и наполнить свой проклятый бокал.
Стройная холодная блондинка слащаво-приторно улыбнулась.
— Это — отличительная черта великолепного слуги. — Взгляд Никки метнулся к Девлину, но тот как раз уставился в свой телефон. Девушка не была уверена, что он понимал, что находится тут не один. Никки даже не слышала, чтобы они обменялись хотя бы пятью фразами. Так романтично.
Отступив, она уже была готова нырнуть обратно в свою спасительную нору, когда Сабрина вдруг закашлялась, поднеся к горлу руку с французским маникюром.
— «Периньон» теплый. — Она произнесла это с таким видом, будто в ее кругах это считалось самым страшным преступлением. — Никки, ты что, не ставишь бутылку обратно в лед? С опытом или без, уверена, ты должна знать об этом.
Никки поняла, что оправдываться бесполезно, поэтому начала молча разворачиваться, но затем увидела поразительное преображение, случившееся с Сабриной. Она скрыла улыбку ледяной принцессы, и все ее лицо просветлело, будто взошло ее личное солнце.
Никки проследила за взглядом Сабрины. Внутри нее все оборвалось.
Гейб вошел в комнату, тоже не с пустыми руками. В правой он держал бокал с янтарной жидкостью. Скотч. Никки прямо-таки чувствовала его запах.
— Девлин, дорогой. Посмотри, кто к нам присоединился! — Весь ее тон изменился так сильно, что Никки задумалась, говорила ли эта женщина когда-нибудь искренне.
Старший из де Винсентов поднял взгляд, когда Гейб надменно развалился в кресле рядом.
— Добрый вечер.
Гейб кивнул, ставя бокал со скотчем на кремовую скатерть. Он не посмотрел на Сабрину, но обернулся к Никки, все еще сжимавшей бутылку шампанского ценой в подержанную машину.
Что он тут забыл?
— Никки, обслужи Гейба. — Смех Сабрины звучал словно колокольчики на ветру. — Будь так добра.
Очевидно, он спустился поесть.
