— Мне нравится.
— Правда? — сухо спросила она.
— Да. Тут уютно. Это настоящее. — Он разглядывал фото, пока девушка шла к задней двери. Один снимок привлек его внимание. Судя по всему, фото сделали в старших классах. Широкая, гордая улыбка на ее эльфийском личике совсем не походила на ту, что он видел в последнее время. — Глядя на это, можно с уверенностью сказать: тут действительно живет семья.
Гейб был здесь всего раз с коротким визитом, но даже пахло в доме по-старому: яблочным пирогом. В его собственном доме стоял запах моющих средств и свежего белья и не висели фотографии улыбающихся родственников.
Когда Гейб встречался с Эммой, мечтал, что у них тоже будет уютный дом, теплый и полный семейных фотографий.
Похоже, ничего подобного ему никогда не светит.
Ник открыла дверь, и они оказались на небольшой террасе, выходящей в узкий дворик. Увитый плющом навес отбрасывал густую тень на старые железные стулья и деревянные качели, закрывая утреннее солнце.
Гейб протянул ей смузи.
— Будешь?
Она взглянула на него, а потом выхватила напиток из рук так, будто боялась, что он заберет его обратно.
— Спасибо, — пробормотала она, вцепившись в пластиковый стакан, и пошла к качелям. Села. — Я практически уверена: папа не поверил, что ты случайно оказался тут.
Он смотрел на нее минуту, потом сел на один из стульев напротив.
— Помнишь последний раз, когда я тут был?
Она молчала, потягивая смузи через соломинку.
— Тебе было шестнадцать, ты напилась в гостях у подруги.
— Я не напилась, — проворчала она спустя мгновение. — Мне стало плохо.
Он постарался сдержать улыбку.
— Ты перебрала, Ник. Если я правильно помню, ты впервые так напилась. И позвонила мне, потому что вы с подругой повздорили, а ты хотела домой, но не хотела будить родителей. — Он помолчал. — Ты позвонила мне, и я приехал.
Несколько прядей упали ей на лицо, пока она молча продолжала пить. Проклятие. Волосы у нее стали намного длиннее.
— Тебя вырвало в моей машине, — добавил он. Никки замерла.
— А потом ты расплакалась, потому что испугалась, что я разозлюсь. — И он разозлился. Но не потому, что ее рвало в его «порше», а прежде всего потому, что она так напилась.
Никки подняла голову.
— Почему мы вообще говорим об этом?
Он и сам не был уверен, поэтому пожал плечом.
— Я привез тебя домой. Твой отец не спал. Я думал, он запрет тебя на всю жизнь после всего этого.
Ник вернулась к атаке на смузи.
— И такое случалось много раз. Ты звонила. Я приходил, не думая, как это выглядит со стороны. Взрослый мужчина, выполняющий просьбы девочки-подростка, которая ему даже не родственница. Оглядываясь назад, я понимаю, что это должно было настораживать.
— Ты заботился обо мне как о сестре, — пробормотала она себе под нос. — Ты не был извращенцем.
— Это так. — Он смотрел, как ветерок играет с ее волосами.
— Зачем ты тут? Явно не ради прогулки по аллее воспоминаний. Приехал поговорить о чем-то?
Поговорить нужно было о многом.
Гейб не мог ждать. Он хотел найти ее прошлым вечером, но, судя по ее растрепанному виду, вчера она была не способна ни к каким серьезным разговорам.
Что разжигало в нем очень сильное любопытство и желание узнать, чем же она занималась накануне.
— Кажется, у тебя небольшое похмелье?
Она посмотрела на него из-под ресниц, которые раньше не казались ему такими густыми.
— Небольшое.
Он задумался и понял: мысль о том, что она выпивает, не нравится ему так же, как раньше.
— И где ты была?
Она опустила смузи, и это казалось великим подвигом, потому что половину стакана она уже прикончила.
— Встречалась с подругами в «Лекарне».
— Хорошее место. — Туда часто ходила местная молодежь. — Засиделись допоздна?
— Не очень. — Она нахмурилась, будто пыталась понять смысл этих вопросов. — Зачем ты тут, Гейб?
Его не задевала ее дерзость, как и в тот день, когда она предложила ему самому убираться в комнатах. Это ее поведение вызывало у него совсем другую реакцию.
Он наклонился вперед.
— Ты влюбилась в меня.
— Гейб…
— Просто выслушай меня, хорошо? Я тут не для того, чтобы унижать тебя, хотя понимаю, что ты наверняка думаешь именно так. У тебя нет никаких поводов считать иначе, но я просто хочу поговорить.
Она смотрела на него с подозрением.
— Тогда говори.
Он подавил улыбку.
— Ты влюбилась в меня, и я это знал. Но думал, все безобидно.
Ник заметно напряглась.
— Той ночью, когда ты пришла ко мне, — его голос стал тише, — и я впустил тебя, я знал о твоих чувствах. Мне не следовало впускать тебя. Ответственность за это полностью на мне. Я не был настолько пьян, чтобы забыть, кто ты.
Она опустила смузи на колени.
— Знаю, мы оба наговорили всякого о той ночи, но я не сказал того, что действительно нужно было сказать, — продолжил он, стараясь не замечать румянца, расползавшегося по ее щекам. — Я прекрасно осознавал, что делаю.
Она шумно вздохнула, и порыв ветра унес этот едва слышный звук.
Помолчав немного, он продолжил.
— Но меня это не заботило.
Ник медленно моргнула.
— Тогда почему ты…
— Не сказал тебе этого раньше? Не знаю. Тут я был козлом. Меня ничто не извиняет.
Она снова нахмурилась и отвела взгляд, будто собиралась сказать что-то, но передумала.
— Мы оба совершили ошибки той ночью. Не вини себя во всем. Хочу, чтобы ты знала это, — сказал он, уверенный в каждом своем слове. — Хочу, чтобы знала. Это важно для меня.
Ник сглотнула, глядя в сторону. Ее голос был едва слышен.
— Я ненавидела себя за ту ночь.
В груди что-то перевернулось, и он сорвался с места раньше, чем понял, что делает. Он пересек пространство между ними и сел на качели рядом, порадовавшись тому, что древняя штуковина не обрушилась, когда их взгляды снова встретились.
— Прекрати, — сказал он так же тихо. — Прекрати ненавидеть себя. Мы оба были неправы. Все кончилось. Все в прошлом.
— Но ты ненавидишь меня…
— Нет, я не ненавижу тебя. — Хотя малая часть его в глубине души жалела об этом, потому что тогда он быстрее бы разобрался во всем этом хаосе. — Я не ненавижу тебя, Ник. И надеюсь, ты не ненавидишь меня. Конечно, я не стал бы тебя осуждать, потому что был, мать его, козлом, и мне жаль.
