– Понял, господин!
– Ступай.
Гонец, кланяясь, вышел из шатра.
Хамзаят внимательно смотрел на бека.
Тот вздохнул:
– Что за напасть, Ильдар? Почему какое-то племя бьет нас? Ведь мы брали крепости и сильнее этой? В чем загадка? Или на самом деле все их боги вышли на бой с нами?
– Это не так. У варузов очень умный и хитрый вождь.
– С каким удовольствием я отрежу ему голову, когда возьму эту проклятую крепость.
Хамзаят вздохнул:
– Пока вождь варузов может отрубить голову баю Каиру.
– Э-э нет. Не для того они схватили Биназа. Каира приберегут для торга с нами.
– И что они могут выторговать?
– Это только их вождь ведает. Только напрасны его надежды. Для меня Каир умер, его больше нет.
– Да-да, кто бы мог подумать, что варузы за зиму смогут так усилиться?
– А чем им еще было заниматься? Севом? Кстати, о полях. Их надо вытоптать.
– Уже сделано. Урожая варузам не видеть.
– Они не доживут до сбора урожая. Клянусь, я разорю эту проклятую крепость, а те, кого возьму в полон, пожалеют, что родились на этот свет.
Хамзаят встревожился:
– Надеюсь, ты не оставишь нас без ясыря?
– Ясырь будет. Страшная кара постигнет вождя и его ближних помощников. А еще стариков, младенцев и баб в годах. То, что было сделано при отходе в прошлом году в Меланке, покажется невинной забавой по сравнению с тем, что будет здесь, у сожженной крепости. Я клянусь! Но… иди, оставь меня одного.
– Да, господин.
Гонец вернулся к баю Абашизу на рассвете. До полудня к остаткам сотни Каира подошло подкрепление. Теперь крепость окружали по полторы сотни вместо двух с востока и запада, меньше с севера. Только при окружении у крепости бележи потеряли более полутора сотен. Что же будет дальше?
Эта мысль не давала покоя Шамату, который с ужасом понимал, что уверенность в своих силах покидает его.
А в крепости вовсю кипела жизнь. Оставив детей и стариков с девицами, бабы и отроки разводили очаги, готовили трапезу для всего племени. Сейчас не было так – каждая семья готовила для себя, сейчас каждый в Вольном жил для всех. На место поставили катапульты, опустив метательные шесты, поднесли голыши. Стража внимательно смотрела за округой.
Дедил готовил полусотню к вылазке и беспокоился о сыне. Тому сейчас с друзьями Ковалем и Первушей на пожарище приходилось несладко. Особенно с конями, которых надо было переводить с места на место для прокорма, а балка была небольшой, хорошо вода рядом. Но так долго отряд Умного простоять не мог. Хотя и Шамат не мог стоять без дела и просто так терять людей. Дедил рассчитывал на то, что у бека лопнет терпение и он пошлет свои сотни на штурм. Это зависело и от предстоящей вылазки.
К Дедилу подошел Сергун. Он словно прочитал мысли вождя:
– А Вавуле худо ныне в Рубино.
– Худо, – кивнул Дедил.
– Что думаешь с отрядом? Ведь если дозорные бележей засекут его на пожарище, то Шамат пошлет на него сотню. Аркуды, конечно, в стороне не останутся, да успеют ли помочь? От стана бека до пожарища близко, а от леса еще верст пять по прямой пройти надо.
Дедил сказал:
– Если и после второй вылазки Шамат не пойдет на штурм, придется подавать знак нашим за рекой, чтобы они атаковали стан бека. Иначе отряд может погибнуть. Рано, конечно, но как по-другому – не знаю.
– Ты прав, Заруба, так и сделаем.
– Благодарствую за поддержку.
– Может, тебе в помощь хотя бы десяток запасной взять? Или с других сторон забрать?
– Нет. Запасной десяток нужен на западной стене, брать людей у тебя или Кобяка не буду. Шамат в любой момент может начать штурм. Ослаблять оборону сразу с двух сторон никак не можно.
– Лады, поступай как знаешь.
Как только солнце зашло за горизонт, запасной десяток открыл западные ворота, опустил мост, и в поле вдоль берега из крепости вырвалась полусотня Дедила. Вел ее сам вождь. Тактику применили ту же, что и в первом случае. Четыре десятка воинов, вооруженных копьями, булавами, кистенями, саблями, десяток лучников. На этот раз первыми пошли лучники. Они вырвались вперед на десять саженей, развернулись и стали пускать стрелы в сторону Абашиза по всей линии его стояния. Не успели бележи ответить тем же, как вперед лучников вырвались четыре десятка полян, один рядом с другим в линию, и ударили по центру. Дабы горцы не смогли обойти наступавших лучников, вышли по пять человек по сторонам.
Варузы налетели на вражий стан и сошлись в схватке с десятками бележей, что стояли в центре. Порубив их, отвернули к лесу и к реке, под прикрытием десятка лучников ударили по флангам чужаков.
Абашиз и Кашур учли урок с Каиром и заранее отвели свой стан вглубь лагеря. До них варузы достать не могли.
Дедил, видя, как идет сражение, отдал приказ:
– Други, в крепость, быстро! Лучникам – прикрывать отход!
Десятки Дедила влетели в крепость. Опустился мост, закрылись ворота. Следом в стены вонзилась целая сотня стрел. Одна попала в сторожа башни.
Осадив коней за второй стеной, Дедил спрыгнул на землю, отдал команду спешиться и покуда быть у ворот стены. Сам поднялся на башню западных ворот. Помог раненому дозорному. Посмотрел в поле. Увидел, как опомнившиеся лучники бележей пускают стрелы.
Объявились и начальники. По команде одного из них раненых потащили туда же, куда до этого сносили раненых из сотни Каира. Убитых оттаскивали в ближнюю балку. Дедил начал считать. Вышло, что его полусотня уничтожила не менее двух десятков бележей, чуть меньше пристрелили лучники, раненых сосчитать не было возможности.
Дедил удовлетворенно проговорил:
– Ну, и то добре. – Он крикнул вниз своему помощнику Кудре: – Егор, проведай, сколь у нас убитых и раненых. – И стал спускаться.
Из ближайшего подворья вышел Кобяк.
– Что там, Заруба?
– Добре, Веденей. Полусотню бележи потеряли точно. А то и более.
– А мы?
Как раз появился Кудря:
– У нас трое раненых, один тяжело, убитых нет. Но я не ведаю, что со сторожем башни.
– Он тоже ранен. Жить будет.
– Ну, тогда вот так.
– Кто ранен тяжело?
– Федька Крот. Его к лекарю отнесли, там и бабы суетятся.
– Выжил бы.
– Да должон, я его видел, в себе он, хотя рана в груди от копья большая.
– И доспехи не помогли.
– Не надел он доспехов, а то отделался бы синяком.
– Пошто так?
