Столовая, гостиная, кабинет Нусвана и четыре спальни были оборудованы для праздника — расставлены столы с закусками и напитками, оставлено место для общения гостей. Ксеркс и его маленькие друзья, охваченные азартом, с визгом и смехом бегали из комнаты в комнату. Дети наслаждались внезапно обрушившейся свободой в доме, где раньше чувствовали себя как в тюрьме под суровым надзором строгого папочки. Нусван ворчал про себя, когда кто-то из детей сталкивался с ним, но виду не подавал — напротив, улыбался и ласково похлопывал ребенка по спине.
Во время приема Нусван под общие аплодисменты достал четыре бутылки шотландского виски. «Теперь праздник пойдет веселее, и веселье передастся молодоженам!» — говорили между собой гости, понимающе кивая и посмеиваясь, и тихо отпускали шуточки, не предназначенные для женских ушей.
— Ну, зятек, — сказал Нусван, позвякивая перед Рустамом двумя пустыми стаканами. — Покажи свое умение — приготовь нам нужную дозу лекарства под названием «Джонни Уокер».
— С радостью, — добродушно ответил Рустам и взял стаканы.
— Да я пошутил, пошутил, — сказал Нусван, не выпуская из рук бутылку. — Нельзя заставлять жениха работать на собственной свадьбе. — Это была единственная колкая шутка, какую он отпустил по поводу профессии жениха.
Через час после подачи виски Руби отправилась на кухню: пришло время подавать обед. Большой стол придвинули к стене, на нем стояли закуски. Официанты, слегка покачиваясь под тяжестью блюд с горячей едой, покрикивали, прокладывая себе дорогу: «Пожалуйста, посторонитесь! Пожалуйста, посторонитесь!» Все почтительно расступались перед такой великолепной процессией.
Аппетитные запахи, доносившиеся из кухни и раньше, теперь внезапно заполнили весь дом, они щекотали ноздри, дразнили нёбо. На какое-то время воцарилась тишина. Кто-то громко пошутил, что у парсов еда всегда на первом месте и только потом беседа. Другой его поправил: нет, беседа — на третьем, а о том, что на втором, не принято говорить при дамах и детях. Те, кто стоял ближе, встретили эту избитую шутку заливистым смехом.
Руби хлопнула в ладоши: «Прошу! Обед подан! Пожалуйста, угощайтесь без стеснения! Еды на всех хватит». Она играла традиционную роль доброй хозяйки, никого не забывала и каждому говорила: «Простите, мы не смогли приготовить ничего достойного вас».
— Что ты говоришь, Руби, все просто замечательно, — отвечали ей. С аппетитом угощаясь, гости не забывали о беременности хозяйки и спрашивали, когда ждут малыша.
Нусван поглядывал на тарелки, шутливо поругивая тех гостей, которые мало ели.
— Что с тобой, Мина, ты шутишь! Воробушек и тот больше съест! — И он подложил Мине еще бириани
[19]. — Послушай, Хоза, возьми еще один кебаб — они вкуснейшие, поверь, ну еще один, будь умницей! — Несмотря на протесты гостя, Нусван ловко уронил в тарелку целых два. — Захочешь еще — прошу!
Когда тарелки у всех наполнились, Дина заметила, что тетя Ширин и дядя Дараб — родственники Рустама — сидят на веранде, в некотором отдалении от остальных, и подошла к ним.
— Ешьте, пожалуйста! У вас все есть?
— Более чем достаточно, дитя мое, более чем достаточно. — Тетя Ширин поманила Дину к себе, а потом сделала ей знак наклониться и сказала на ухо: «Если тебе что-нибудь будет нужно — помни, все что угодно, — ты можешь обратиться ко мне и Дарабу».
Дядя Дараб согласно кивнул — слух у него был отменный.
— Обращайся с любой проблемой. Рустам для нас — как сын. А ты — как дочь.
— Спасибо, — поблагодарила их Дина, понимая, что это не пустые слова. Она посидела с ними, пока они ели. Со своего места Нусван, помахивая тарелкой и вилкой, звал ее, приглашая тоже что-нибудь поесть. Немного позже, ответила жестом Дина, оставаясь с тетей Ширин и дядей Дарабом, которые и во время еды не спускали с нее любящих глаз.
Когда Нусван дал сигнал официантам наводить порядок, в доме еще оставалось несколько гостей. Они поняли намек и, поблагодарив хозяев, распрощались.
Уходя, один из гостей ухватил Рустама за лацкан пиджака и со смехом шепнул ему, обдав запахом виски, что им несказанно повезло: нет ни тещи, ни свекрови.
— Просто нечестно! Счастливец! Никто не станет спрашивать, все ли гладко прошло! И простыню не будут осматривать! — Гость ткнул Рустама пальцем в живот. — Ничего не скажешь, легко отделался!
— Всем спокойной ночи, — говорили Нусван и Руби. — Спокойной ночи! Спасибо, что пришли.
Когда дверь закрылась за последним гостем, Рустам сказал: «Это был чудесный вечер. Спасибо вам обоим за труды».
— Да, правда, все прошло замечательно. Большое спасибо, — прибавила Дина.
— Не стоит благодарности, — ответил Нусван, и Руби кивнула, соглашаясь с мужем. — Это наш долг.
Первоначально Дина и Рустам приняли предложение Нусвана переночевать у них. Но потом поняли, что комнаты после праздника нужно основательно приводить в порядок. Было удобнее сразу ехать на квартиру Рустама.
— Пусть вас ничего не беспокоит. Здесь все приберут — за это заплачено, — успокоил их Нусван. — А вы езжайте себе. — И он крепко обнял каждого из них. Второй раз за этот день он обнимал Дину. Первый раз — утром, когда дастур благословил новобрачных. За семь лет впервые он одарил ее лаской.
У Дины комок встал в горле. Она нервно сглотнула, видя, как Нусван тайком смахнул с глаз слезу.
— Желаю вам большого счастья! — сказал он.
Дина взяла чемоданчик с вещами на первую ночь. Остальное ей привезут позже. Нусван собирался отдать ей часть родительской мебели. Брат проводил их по вымощенной булыжником мостовой до такси и помахал на прощанье рукой. Дина с удивлением отметила, что голос его дрогнул, когда он сказал: «Всего хорошего! Да благословит вас Бог!»
На следующее утро они проснулись поздно. Рустам взял на работе недельный отпуск, хотя свадебного путешествия они не могли себе позволить.
Рустам нервно следил, как Дина готовит чай на темной кухне. Кухня была самым запущенным местом в квартире, ее потолок и стены почернели от дыма. Мать Рустама всю свою жизнь топила плиту углем и готовила на ней. Краткое знакомство с керосином не было приятным: пролившись, он воспламенился и обжег ей бедра. И мать пришла к выводу, что с углем гораздо удобнее.
Рустам собирался до свадьбы покрасить кухню и остальные комнаты, но на все не хватило денег. Сейчас он стал извиняться за плохое состояние квартиры:
— Ты не привыкла жить в таких условиях. Вид этих стен ужасен.
— Это не имеет значения. Все отлично, — сказала Дина со счастливой улыбкой. — Мы все здесь приведем в порядок.
Возможно, из-за присутствия в квартире Дины, да еще в столь необычное время, Рустам открывал все новые изъяны в своем быту.
— После смерти родителей я избавился от многих вещей. Понимаешь, они словно сеяли беспорядок, и я решил жить как садху
[20], оставив скрипку в качестве единственного компаньона. Словом, для подавления страстей вместо ложа из доски с гвоздями — визг кишечной струны.
