— А не будет ли антидемократичным калечить людей против их воли? — спросил Манек, но в его тоне сквозило, скорее, согласие с позицией Нусвана, чем ее неприятие.
— Калечить? Ха-ха-ха! — добродушно рассмеялся Нусван, словно услышал удачную остроту. — Все относительно. В лучшие времена демократия — что-то вроде качелей между полным хаосом и умеренным беспорядком. Видите ли, чтобы приготовить демократический омлет, приходится разбить несколько демократических яиц. Нет ничего плохого в строгих мерах, если надо сокрушить фашизм и прочее зло в нашей стране. Особенно когда иностранные агенты только спят и видят, как бы дестабилизировать обстановку. Вы слышали, что ЦРУ пытается помешать осуществлению программы по планированию рождаемости?
Манек и Дина снова покачали головами с серьезными лицами. В сцене ощущался легкий налет абсурда.
Нусван подозрительно глянул на них, но потом продолжил:
— Агенты ЦРУ препятствуют доставке приборов, необходимых для выполнения программы, и сеют смуту в религиозных общинах. Думаю, вы согласитесь, что меры, принимаемые в рамках чрезвычайного положения, против такого вмешательства просто необходимы.
— Может быть, — сказала Дина. — Но полагаю, правительству следовало бы разрешить бездомным спать на улице. Тогда не сгинули бы мои портные, и мне не пришлось бы беспокоить тебя.
Нусван поднял указательный палец и покачал им, как дворником на ветровом стекле.
— Спящие на улице люди создают плохую репутацию бизнесу. На прошлой неделе мой друг говорил — он директор международной компании, заметьте, а не какого-нибудь мелкого предприятия — так вот, он говорил, что по меньшей мере двести миллионов человек — балласт для страны, их нужно устранить.
— Устранить?
— Вот именно. Освободиться от них. Год за годом они фигурируют в статистике как безработные. И что нам это дает? Плохой имидж. А что у них за жизнь? Валяются в канаве, выглядят — краше в гроб кладут. Смерть для них — избавление.
— И как их будут устранять? — поинтересовался Манек как можно учтивее.
— Это просто. Можно бесплатно кормить их едой с мышьяком или цианистым калием, это эффективно и недорого. Грузовики с такой едой можно направлять к храмам и в другие места, где они обычно попрошайничают.
— И многие бизнесмены так думают? — с любопытством спросила Дина.
— Многие из нас с этим согласны, правда, до сих пор мы не решались высказывать свое мнение. Но с введением чрезвычайного положения люди осмелели. И это еще один плюс.
— Однако печать проходит цензуру, — возразил Манек.
— Это так, — согласился Нусван с некоторым раздражением. — И что в этом плохого? Конечно, правительство не хочет, чтобы печатались статьи, которые взбудоражат читателей. Это временная мера — надо покончить с ложью врагов и вселить в людей уверенность. Такие шаги необходимы для сохранения демократического порядка. Нельзя хорошо подмести, не испачкав новую метлу.
— Ясно, — сказал Манек. Странные афоризмы начинали действовать ему на нервы, но у него не было нужного опыта, чтобы им противостоять. Если б только Авинаш был здесь… Он поставил бы на место этого идиота. Жаль, что Манек невнимательно слушал, когда Авинаш говорил о политике.
Силясь противостоять высказанной ранее максиме о том, что нужно разбить демократические яйца, чтобы приготовить демократический омлет, Манек пытался сформулировать свой подход к проблеме, перебирая в уме разные слова: демократия, тирания, сковорода, огонь, курица, крутые яйца, растительное масло. Ему показалось, что у него стало получаться. Нельзя получить демократический омлет из яиц с демократической этикеткой, но снесенных тиранической курицей. Нет, это слишком вычурно. К тому же, момент был упущен.
— Важно учитывать конкретные достижения, которые принесло чрезвычайное положение, — сказал Нусван. — Восстановлен график железнодорожного сообщения. И, как говорит мой друг-директор, достигнут прогресс в трудовых отношениях. Теперь он может вызвать полицию, и та за считаные минуты заберет в участок бунтарей из профсоюзов. Там их как следует пропесочат, и они станут мягкими, как воск. По словам моего друга, повысилась производительность труда. А кто от этого выигрывает? Рабочие. Простые люди. Даже Всемирный банк и Международный валютный фонд одобрили эти перемены. Теперь они предоставляют больше кредитов.
Пытаясь сохранять серьезность, Дина сказала:
— Нусван, можно тебя попросить об одной вещи?
— Да, конечно. — «Интересно, сколько ей потребуется на этот раз — двести рупий или триста?»
— Я о плане по уничтожению двухсот миллионов. Ты можешь попросить своих друзей-бизнесменов и директоров не травить портных? Их очень трудно найти.
Манек с трудом удержался от смеха. Нусван однако перехватил его гримасу и проговорил с отвращением:
— Как это я забыл, что с тобой нельзя говорить о серьезных вещах! Не знаю, зачем я только поднял этот вопрос.
— Лично мне разговор доставил удовольствие, — произнес Манек серьезно.
Нусван почувствовал себя оскорбленным. Сначала — она, потом — он. Он представил себе, как станут потешаться над ним эти двое, оставшись наедине.
— Мне тоже, — сказала Дина. — Визит в твой офис — единственное развлечение, какое я могу себе позволить, ты это знаешь.
Насупившись, Нусван стал перебирать на столе бумаги.
— Скажи, что тебе надо, и оставь меня в покое, — сказал он сердито. — У меня много работы.
— Следи за бровями, Нусван. Ты очень смешно ими двигаешь, когда сердишься. — Дина решила не испытывать больше судьбу и приступила к делу. — Сейчас я не работаю на экспортную компанию. Это временно — нужно просто найти новых портных. Но пока у меня нет возможности взять новый заказ.
Наступил самый трудный для Дины момент — просьба о денежной помощи, и он не стал легче от быстрого объяснения причины своих финансовых затруднений или легкомысленного поведения.
— Двести пятьдесят хватит, чтобы продержаться этот месяц.
Нусван вызвал звонком охранника и заполнил чек. Дина и Манек стали свидетелями яростного письма — шариковая ручка так и носилась по бумаге. Нусван перечеркнул «t» и поставил точку над «I» с такой силой, словно соревновался со стучавшей в соседней комнате машинкой.
Охранник понес документ по коридору кассиру. Вентилятор старой модели тарахтел, как небольшая фабрика. «Столько денег, — подумала Дина, — а он до сих пор не установит кондиционер в офисе». Она перевела глаза на нож из сандалового дерева для разрезания бумаги, подчеркнуто торчащий из надрезанного конверта. Охранник принес деньги и удалился.
Нусван начал:
— Такая необходимость никогда не возникла бы, если б только… — Он взглянул на потупившую глаза Дину, потом на Манека и не закончил фразу. — Вот, возьми, — протянул он деньги.
— Спасибо. — Дина взяла деньги, не глядя на брата.
