— Почему?
— Я вспомнил о волосе из бороды Пророка. Помните, несколько лет назад он исчез из мечети Хазратбал
[63] в Кашмире?
— Я помню, — сказал Ишвар. — А вот Ом был тогда малышом, он ничего не знает.
— Так расскажи мне. Что случилось?
— А вот что, — начал Ишвар. — Однажды священный волос исчез, и поднялся большой скандал. Требовали отставки правительства и вмешательства в расследование крупных политических деятелей. Дело осложнялось тем, что кашмирцы настаивали на независимости.
— А дальше, после двух недель волнений и беспорядков, — прибавил Раджарам, — правительственная комиссия объявила, что священный волос найден. Но людей это не обрадовало — а что, если правительство дурачит нас, задавались они вопросом. А что, если подсунули обычный волос? Тогда правительство создало совет из ученых мулл, которые должны были вынести решение по этому вопросу. И только после их заключения, что волос подлинный, на улицах воцарилось спокойствие.
В воздухе повеяло дымом и запахом готовящегося ужина. Темноту разорвал громкий голос: «Шанти! Поторопись с дровами!» — и затем ответ девушки. Ом всмотрелся в темноту, это была она — та, что стояла в очереди с большим медным котелком. «Шанти», — повторил он тихо, сразу потеряв интерес к рассказу сборщика волос.
Раджарам привалил большой камень к двери хижины, чтобы ветер не мог ее распахнуть, и повел портных осматривать окрестности. Он показал им короткий путь на станцию через дыру в ограждении.
— Идите по канаве, пока не увидите большие рекламные щиты — «Масло “Амул”» и «Современный Хлеб». Этот путь сбережет вам по меньшей мере десять минут.
Сосед также предостерег об опасных трущобах, примыкающих к их полю.
— Большинство жителей там — нормальные люди, но по некоторым улочкам опасно ходить. В этих местах могут ограбить и даже убить.
Дойдя до безопасной части поселения, Раджарам показал портным ларек, с хозяином которого он был знаком, здесь можно было выпить чаю и перекусить в кредит, расплатившись в конце месяца.
Поздно вечером, когда они сидели у хижины и курили, раздались звуки фисгармонии. Музыкант возвращался после работы и играл в свое удовольствие. Звуки инструмента в этом унылом окружении казались пением нежнейшей флейты. «Meri dosti mera pyar»
[64], — пел музыкант, и эта песня о любви и дружбе смягчала едкий дым тлеющих костров.
Чиновника, заведующего продовольственными карточками, не было на месте. Полицейский сказал, что у начальника перерыв — он медитирует: «Приходите лучше в понедельник».
— Но мы в понедельник выходим на работу, — объяснил Ишвар. — А перерыв долго продлится?
Полицейский пожал плечами.
— Час, два, три — зависит от того, насколько перегружен его мозг. Господин говорит, что без перерыва он к концу дня потерял бы остатки разума. — Портные решили все-таки подождать и сели в очередь.
Должно быть, у чиновника случилась относительно легкая неделя, потому что он вернулся через полчаса, выглядел отдохнувшим и дал портным заполнить анкету для получения продовольственной карточки. Он сказал, что у дверей конторы сидят опытные специалисты, которые за небольшую плату заполнят за них анкету.
— Спасибо, но мы умеем писать.
— Вот как? — Чиновник почувствовал себя униженным. Он гордился своей способностью с первого взгляда оценивать просителей, ежедневно приходящих к нему — угадывать их происхождение, финансовое положение, образование, касту. Мышцы на его лице судорожно подернулись, несмотря на прошедшую медитацию. Грамотность портных подвергала сомнению его всеведение.
— Заполните анкету и верните мне, — раздраженно махнул он рукой портным.
Они вышли в коридор и, пристроившись у подоконника, стали заполнять бланки. На неровной поверхности шариковая ручка несколько раз проткнула бумагу. Портные попытались как-то улучшить положение, разгладив ногтями неровности, а потом снова встали в очередь к чиновнику.
Тот быстро просмотрел анкету и высокомерно улыбнулся: писать они худо-бедно научились, но мысли излагали коряво. Он прочел их ответы и торжествующе остановился там, где надо было сообщать адрес.
— Что это за чепуха? — ткнул он в бумагу пожелтевшим от никотина пальцем.
— Это место, где мы живем, — ответил Ишвар. Он указал дорогу, ведущую к тому ряду хижин, что были на северной стороне, но оставил пустыми места, где должен стоять номер дома, квартиры и порядковый номер улицы.
— А где конкретно ваш дом? Назовите точный адрес.
Портные предоставили дополнительную информацию: ближайший перекресток, улицы, идущие на восток и запад от трущобы, железнодорожная станция, названия ближайших кинотеатров, большая больница, популярная кондитерская лавка, рыбный рынок.
— Хватит, достаточно. — сказал чиновник, прикрыв руками уши. — Не хочу слушать эту чепуху. — Он взял адресную книгу, перевернул несколько страниц и стал изучать карту. — Так я и думал. Вы живете в джхопадпатти
[65], так?
— Это просто на время.
— Джхопадпатти — это не адрес. По закону карточки даются только людям с настоящими адресами.
— Наш дом настоящий, — взмолился Ишвар. — Можете сами взглянуть.
— Мой осмотр ничего не даст. Главное — закон. А по закону ваше жилье не является настоящим. — Чиновник поднял стопку бланков, выровнял по размеру и бросил их на прежнее место, где они, упав, подняли облачко пыли. — Но есть еще возможность получить продовольственную карточку, если вам интересно.
— Да, конечно. Все подойдет.
— Если вы согласитесь на вазэктомию, с карточками не будет никаких проблем.
— Вазэктомию?
— Ну, вы знаете, это по линии ограничения рождаемости. Нусбандхи — по-нашему.
— Мне это уже сделали, — солгал Ишвар.
— Покажите мне СПС.
— СПС?
— Свидетельство Планирования Семьи.
— Но у меня его нет. — Немного подумав, Ишвар прибавил: — У меня в деревне сгорел дом. Все потеряно.
— Никаких проблем. Доктор сделает операцию еще раз, и вам выдадут новое Свидетельство.
— Ту же операцию дважды? Разве это не вредно?
— Многие делают ее дважды. Это выгодно. Дают два транзистора.
— А зачем мне два радио? — улыбнулся Ишвар. — Слушать разные станции? Каждым ухом — свое?
