Совет Дины был оставлен без внимания. Со временем посиделки за чаем в «Вишраме» стали для всех троих своего рода ритуалом. Однажды, когда Манек задержался в университете, Ом шепнул Ишвару, что надо бы подождать друга.
— Ай-ай! — услышала Дина эти переговоры. — Значит, откладываем чай? А вы хорошо себя чувствуете? Продержитесь так долго?
«Почему Дину-бай так раздражают их походы», — задумался Ишвар. Когда Манек вернулся, и Ом ринулся к нему навстречу, забыв про «зингер», Ишвар решил не идти с ними.
— Идите, ребята, а я хочу закончить юбку.
Дина рассыпалась ему в похвалах.
— Бери пример с дяди, — сказала она вслед юношам. Она налила предназначавшийся Манеку чай в стоявшую отдельно чашку с розами и принесла Ишвару. — Думаю, вам стоит подкрепиться.
Портной поблагодарил хозяйку за внимание. Сделав глоток, он поспешил успокоить ее, сказав, что Манек и Ом хорошо ладят и получают удовольствие от общения.
— Они ведь одного возраста. Ому наскучило общество старого дяди. Мы с ним — как день и ночь.
— Ерунда, — сказала Дина, убежденная, что без благотворного влияния дяди Ом превратился бы в бездельника. — Надеюсь, Манеку не пойдет во вред его общество.
— Нет, не беспокойтесь. Ом неплохой парень. Если иногда и бывает непокорным или сердитым, так это от жизненных невзгод. Он много горя повидал.
— У меня жизнь тоже не сахар. Но надо принимать все как есть и смириться.
— Другого не дано, — согласился Ишвар.
С этого дня он все чаще пропускал чаепитие с юношами, а Дина, готовя чай для Манека, наливала его в чашку Ишвара. Они болтали о разных вещах — не только о шитье. Ей нравилась его благодарная полуулыбка, когда, казалось, даже неподвижная часть лица лучезарно улыбалась при виде розочек по краям блюдца.
— Ом стал шить лучше, правда, Дина-бай?
— Да, делает меньше ошибок.
— Вот-вот. С приездом Манека он стал веселее.
— И все же я беспокоюсь о Манеке. Надеюсь, он хорошо учится — родители на это рассчитывают. У них небольшой магазинчик, и дела идут не так чтоб очень.
— У всех свои трудности. Не волнуйтесь. Я поговорю с племянником, напомню, что надо усердно трудиться. Им обоим это необходимо — усердно трудиться.
Ишвар заметил, что перерывы на чай больше не раздражают Дину-бай. Это укрепило его в подозрении, что она тяготится одиночеством.
Когда юноши были одни, их разговор неизбежно принимал другой оборот. Ому хотелось знать больше об общежитии, где раньше жил Манек.
— А девушки там были?
— Тогда я вряд ли уехал бы оттуда. У девушек свое общежитие. Ребят туда не пускают.
Из «Вишрама» они видели на крыше дома через дорогу рекламу фильма «Револьвер Рани». Рекламный щит был в виде диптиха. На одной стороне четверо мужчин срывали одежду с женщины. Была видна огромная грудь в бюстгальтере и мужские рты, растянутые в похотливой ухмылке, обнажавшей кроваво-красные языки и зубы хищников. На второй стороне та же женщина в разорванной одежде расстреливала из автомата этих четырех мужчин.
— Почему фильм называется «Револьвер Рани»? — спросил Ом. — Ведь в руках у нее автомат.
— Могли бы назвать и «Пулемет Махарани». Но «револьвер» звучит круче.
— Хотелось бы посмотреть.
— Давай пойдем на следующей неделе.
— Нет денег. Ишвар говорит — надо копить.
— Не беспокойся — я приглашаю.
Затягиваясь, Ом изучающе глядел на Манека, пытаясь понять, шутит он или нет.
— Нет, я так не могу.
— Да брось! Я серьезно говорю.
— Я спрошу у дяди. — Биди погасла, и Ом полез за спичками. — Знаешь, у нас по соседству живет одна девушка. Так у нее такие же груди.
— Не может быть!
Такое откровенное недоверие заставило Ома внимательнее вглядеться в плакат.
— Возможно, ты прав, — пошел он на попятную. — Не совсем такие. На афишах их рисуют просто гигантскими. Но у моей девушки груди тоже большие и по форме похожи. Такие же красивые. Иногда она разрешает мне их потрогать.
— Хватит заливать. Я не вчера родился.
— Клянусь, разрешает. Ее зовут Шанти. Она раскрывает блузку и дает тискать их, когда мне хочется, — уверенно произнес Ом, дав волю своему воображению. Манек засмеялся, шлепнув его по колену, и тогда Ом с невинным видом поинтересовался: — А ты что, никогда такого не делал с девушкой?
— Отчего же! Делал, — торопливо ответил Манек. — Но ты говорил, что живешь в одной комнате с дядей. Как же тебе удается?
— Легко. Рядом с поселком проходит канава, за ней растет густой кустарник. В сумерки мы ходим туда. Всего на несколько минут. Если она задержится дольше, ее пойдут искать. — Беспечно пуская клубы дыма, Ом фантазировал, рассказывая, как ласкает волосы Шанти и не без трудностей проникает под ее блузку и юбку.
— Тебе повезло, что ты портной, — сказал Манек. — Знаешь все, что касается одежды.
Но Ом увлеченно продолжал, не обращая внимания на подколы, и остановился, только достигнув кульминации.
— Однажды я лежал на ней, и мы почти это сделали. Но тут в кустах послышался шум, и она испугалась. — Ом осушил блюдце и налил в него еще чая. — А как у тебя? Было такое?
— Почти. В поезде.
Теперь настала очередь смеяться Ому.
— Да ты просто чемпион по вранью! Вот придумал — в поезде!
— Поверь — чистая правда. Это было несколько месяцев назад, когда я ехал в университет. — Подстегнутое фантазией Ома воображение Манека пустилось в галоп.
— Верхнюю полку напротив меня занимала женщина, очень красивая.
— Красивее Дины-бай?
Вопрос застал Манека врасплох. Он на мгновение задумался.
— Нет, — твердо сказал он. — С первой минуты путешествия она глаз с меня не сводила, и, когда никто не видел, улыбалась мне. Проблема заключалась в отце, который ее сопровождал. Наконец наступила ночь, и все стали отходить ко сну. Но мы с ней бодрствовали. Когда все, включая ее отца, крепко заснули, она откинула простыню и вынула одну грудь из чоли.
— И что дальше? — спросил Ом, с наслаждением представляя себе картину.
— Она мяла грудь, знаком подзывая меня. Но я боялся спуститься вниз. Ведь кто-то мог проснуться. Тогда она положила руку между ног и стала ласкать себя. Тут я понял, что должен к ней идти.
— Еще бы! Только дурак не пошел бы, — сказал Ом, у которого перехватило дыхание.
— Мне удалось спуститься, никого не побеспокоив, и в следующую минуту я уже ласкал ее грудь. Она схватила мою руку, умоляя, чтобы я залез к ней. Я соображал, как лучше это сделать. Нельзя было задеть нижнюю полку, где спал ее отец. Неожиданно он зашевелился и, кряхтя, перевернулся на другой бок. Девушка так перепугалась, что оттолкнула меня и нарочито громко захрапела. А я сделал вид, что иду в туалет.
