На платформе юноши решили испробовать аппарат, который указывал точный вес и заодно предсказывал судьбу всего за 25 пайс. Манек пошел первым. Закрутилось красно-белое колесо, вспыхнули электрические лампочки, зазвонили колокольчики, и маленькая прямоугольная карточка скользнула в изогнутый лоток.
— Шестьдесят один килограмм, — сказал Манек и прочитал вслух предсказание: — «В ближайшем будущем вас ждет счастливое воссоединение». Похоже на правду. Как только закончится учебный год, я тут же поеду домой.
— Или снова встретишь девушку из поезда. И тогда уж доведешь до конца прерванный массаж груди. Ну ладно, теперь моя очередь. — Ом встал на весы, а Манек вытащил из кармана еще одну монету в 25 пайс.
— Сорок шесть килограммов, — сказал Ом и перевернул карточку: — «Скоро вы посетите много новых, интересных мест». Какая-то бессмыслица. Вернусь в деревню. Но деревня не новое место.
— Наверное, речь идет о местах, что таятся под блузкой и юбкой Шанти.
Ом встал в позу с поднятой рукой и произнес слова героя из фильма: «Пока эти пальцы не сомкнутся на твоем горле и твоя жалкая жизнь не оборвется, не будет мне покоя на земле!»
— Пока ты весишь всего сорок шесть килограммов, тебе это вряд ли удастся, — парировал Манек. — Потренируйся сначала на цыплятах.
Показался поезд, и они заторопились к нему от билетной кассы.
— Билеты как две капли воды похожи на карточки с предсказаниями, — сказал Ом.
— Могли бы и не брать, — отозвался Манек.
— Нет, это рискованно. Из-за «чрезвычайного положения» контролеры стали как звери. — И Ом рассказал, как они с Ишваром угодили в облаву на безбилетников.
Час пик миновал, и вагон был почти пустой. Юноши положили ноги на свободное сиденье. Манек расшнуровал туфли и снял их, разминая пальцы.
— Много сегодня ходили.
— Не стоит носить такие узкие туфли. Насколько удобнее в моих сандалиях.
— Родителей удар хватил бы, если б они увидели меня в сандалиях. — Манек потер пальцы и подошвы, потом натянул носки и надел туфли.
— Я всегда массировал отцу ноги, — сказал Ом. — А он делал то же самое дедушке.
— И это нужно было делать каждый день?
— Не то чтобы нужно — просто такой обычай. Вечерами мы сидели на плетеной скамье. Дул прохладный ветерок, на деревьях пели птицы. Мне было приятно растирать отцу ноги. Это доставляло мне удовольствие. — Юношей покачивало в такт размеренному движению поезда. — Под большим пальцем правой ноги у отца образовалась мозоль — от педали швейной машины. В раннем детстве эта мозоль смешила меня. Когда отец шевелил большим пальцем, мозоль была похожа на человеческое лицо.
Оставшуюся часть пути Ом молчал, задумчиво глядя в окно. Манек пытался развлечь его, изображая героев из «Револьвера Рани», но тот только слабо улыбнулся, и тогда Манек тоже погрузился в молчание.
— Жаль, вы не пошли с нами, — сказал Манек. — Мы получили большое удовольствие. Такие захватывающие драки!
— Нет уж, спасибо. Я и в жизни достаточно драк насмотрелся, — ответил Ишвар. — Скажи лучше, когда приедешь к нам в гости? — Мужчина чувствовал, что траты Манека на племянника накладывают на них обязательства, которые надо как-то компенсировать. — Ждем тебя в ближайшие дни на обед.
— Спасибо. Приду как-нибудь, — неопределенно ответил Манек. «Тетя Дина опять разволнуется — достаточно с нее этого похода в кино».
К счастью, Ишвар не настаивал на точной дате. Набросив чехол на швейную машину, он удалился вместе с Омом.
— Надеюсь, ты доволен, — сказала Дина. — Несмотря на мои просьбы, ты все больше сближаешься с этим парнем.
— Но, тетя, мы всего лишь посмотрели фильм. Ом первый раз был в таком большом кинотеатре. Зрелище его потрясло.
— Надеюсь, он сможет завтра шить, а ты сосредоточишься на учебе. Фильмы, где много драк и убийств, плохо действуют на мозги. Раньше снимали добрые фильмы. Немного пения и танцев, немного комедии и любовной лирики. А теперь ничего, кроме стрельбы и поножовщины.
На следующий день, словно в подтверждение теории Дины, Ом присоединил лиф седьмого размера к юбке одиннадцатого размера, убрав лишнее в складки на талии. Эту ошибку он повторил трижды, и брак обнаружили только днем.
— Не берись ни за что другое, пока не исправишь платья, — сказала Дина, но Ом словно ее не слышал.
— Не беспокойтесь, Дина-бай, — вмешался Ишвар. — Я распорю швы, и сошью заново.
— Нет, он напортачил — пусть сам и исправляет.
— Сами исправляйте, — хмуро проговорил Ом, яростно расчесывая кожу головы. — У меня башка раскалывается. Вы дали мне заготовки от разных платьев, так что вина ваша.
— Нет, послушайте его! Лжет и не краснеет! И вытащи пальцы из волос, пока не испачкал своими сальными пальцами ткань. Весь день только и делаешь, что чешешься.
Когда Манек вернулся из университета, спор еще продолжался. Портные не пошли пить чай. Манек отправился в свою комнату и плотно закрыл дверь, чтоб не слышать этих препираний. Но разногласия длились весь день, их отзвуки просачивались под дверь, и Манек чувствовал себя несчастным.
В шесть часов Дина постучалась к нему и попросила выйти.
— Эти двое ушли. Мне нужно побыть в компании нормального человека.
— Почему вы так развоевались, тетя?
— Развоевалась? Думай, что говоришь. Ты даже не знаешь, в чем дело, а сразу зачисляешь меня в виновники.
— Простите, тетя! Так что же случилось?
— Все, как обычно. Ошибки и некачественная работа. Еще спасибо Ишвару. Не знаю, что без него я делала бы. Один — ангел, другой — дьявол. Однако когда ангел водит дружбу с дьяволом, никому нельзя доверять.
— Может, Ом ведет себя так из-за внутреннего беспокойства — ведь вы их запираете, когда уходите.
— Вот оно что! Значит, пожаловался? А он хоть объяснил, почему я так делаю?
— Из-за хозяина. Но он считает, что это всего лишь отговорка. За запертой дверью они чувствуют себя чуть ли не преступниками.
— В нем просто говорит нечистая совесть. Домовладелец — реальная угроза. Смотри, чтоб тебя не провел сладкой улыбкой сборщик квартирной платы. Всегда повторяй, что ты мой племянник. — Дина начала прибираться в комнате, подбирала обрезки тканей и складывала их на нижнюю полку. — Этот Ибрагим с порога видит всю квартиру, так и вертит своими глазищами туда-сюда. Быстрее, чем Бастер Китон
[93]. Впрочем, ты слишком молод, чтобы знать Бастера Китона.
— Мама как-то упоминала его имя. Говорила, что он смешнее Лорела и Харди
[94].
